Глава двадцатая. Подарок Дамблдора
…Ты всё толкуешь наобум,
От этого ничуть не хуже,
Что делать, самый нежный ум
Весь помещается снаружи.
…И, право, не твоя вина,
Зачем оценки и изнанки?
Ты как нарочно создана
Для комедийной перебранки.
В тебе всё дразнит, всё поёт,
Как итальянская рулада.
И маленький вишнёвый рот
Сухого просит винограда.
Так не старайся быть умней,
В тебе всё прихоть, всё минута.
И тень от шапочки твоей —
Венецианская баута.
О. Мандельштам
Снейп открыл глаза и потянулся на постели. Остатки сна, лёгкого и приятного, нежно щекотали воображение. Вдруг взгляд его остановился на лежащей рядом Джоан. События прошедшей ночи вихрем пронеслись в голове. Утро, трезвое и суровое, выветрило эмоции, оставив профессору только логику, холодную и властную. Опять проявил слабость, но, кажется, есть ещё шанс исправить ошибку.
— Мобиликорпус.
Спящая Джоан, словно лодка, поплыла по воздуху к себе в комнату, подметая по дороге пол краями одеяла. Профессор руководил выдворением оккупантши с личной территории посредством палочки. Аккуратно опустив её на кровать, он поправил одеяло, задумался на секунду, словно сомневаясь в своих намерениях, нахмурил брови так, будто ему предстояло сделать что-то крайне неприятное, и быстро произнёс:
— Обливиэйт.
В последний момент что-то ударило его по руке, и луч из палочки, описав дугу, врезался в карниз, не задев цели. Джоан, красная от гнева, вскочила с кровати, глаза метали молнии.
— Северус! Как ты мог?! После того, что между нами было!
— Именно поэтому, — голос Снейпа звучал невероятно устало, казалось, он был сам себе противен.
Но Джоан словно не слышала его:
— Ты хотел стереть мне память?! Да какое ты имеешь на это право?!
— С чего вы взяли? Как давно вы начали разбираться в заклинаниях? С такими обширными знаниями пора уже претендовать на кафедру Хогвартса.
— Не язви! И называй меня на ты!
Снейп проигнорировал её просьбу.
— Вот как? Не вы ли давеча говорили, что вам это нравится? Выходит, лгали?
— Я знаю, что значит «обливиэйт»! Я прочла об этом в книге!
— А в этой книге не было написано, как вести себя культурно? В частности, о том, что орать в приличном обществе не принято?
Джоан всхлипнула, у неё в глазах давно уже стояли слёзы, но Снейп, увлекшись перебранкой, заметил это только сейчас.
Его лицо дрогнуло, он протянул было к Джоан руку, но передумал и вышел из комнаты.
Первая пара опять у Гриффиндора! Кто только составлял это идиотское расписание? Амбридж ему в жёны! В нормальном расписании никакого Гриффиндора не должно быть в помине! Пусть зелья им читает МакГонагалл или Филч, на знаниях красно-золотых кретинов это всё равно никак не отразится.
Снейп был невероятно зол на себя. Разве Джоан в чём-то виновата? Только в том, что любит его, скотину и мерзавца. Мерзавца, несущего всем, кто имел несчастье его любить, боль и страдание. Не поедь он тогда к маме на каникулы, она бы и сейчас была жива… А Флора… он никогда не искупит этот грех. Как ни пафосно это звучит. Пускай Дамблдор, этот добренький рождественский дед, простил его, пускай небеса пусты, и им, дурацким, голубым и идиотски блаженным, всё глубоко безразлично, но жив ещё человек, который никогда не простит Северуса Снейпа, человек, который ненавидит его в сотни раз сильнее, чем Гарри Поттер, Гриффиндор и Мародёры вместе взятые. И этот человек — он сам.
— Уизли, о чём вы там шепчетесь с Грейнджер? Хвалитесь, как лишились звания старосты? А вас, Грейнджер, если будете и дальше разговаривать на уроке, я выгоню из класса. По десять баллов с каждого. Да, Пэнси? Рецепт на доске. Там всё ЯСНО написано.
…Он запутался. Знает, чего от него хочет Джоан, но не знает, чего хочет сам. Любит и, в то же время, постоянно её отталкивает. Может, пытается наказать сам себя? Но при чём тогда Джоан? Зачем заставлять мучиться её?
— Лонгботтом, вы умеете читать? Все компоненты перечислены! Что у вас в руках? Порошок из сушёных омаров? А на доске что написано? Да не на меня глядите, на доску! Ну? Ко-ма-ров! Комаров, Лонгботтом, а не омаров! Минус пять баллов за неграмотность!
…Нет. Всё дело в нём. Пытается мстить себе, а причиняет зло Джоан. Сейчас он пойдёт к ней и попросит прощения.
— Уизли! Вы уже закончили работу? Нет? Почему тогда вы смотрите не в котёл, а на Грейнджер?
— Поттер! Что за вонь?! Даже Лонгботтому ещё не удавалось приготовить подобной гадости! Ну да ведь вы же, Поттер, во всём стремитесь превзойти остальных! По пять баллов с каждого. Поттер, можете не сдавать работу, я итак вижу, что выше «отвратительно» вы не заслуживаете.
…Когда же, наконец, закончится урок?!
— Пэнси, а лужу кто убирать будет? Грейнджер, вы что-то хотели?
Гермиона, уже минут пять тянувшая руку, наконец получила возможность сказать:
— Вы допустили ошибку. В рецепте действительно должен быть порошок из сушёных комаров, но на доске написано «омаров»!
«Проклятая зубрила! Чёрт бы побрал тебя с твоей внимательностью!» О, если б взглядом можно было испепелить! Снейпу некстати вспомнилась найденная в гриффиндорской гостиной карикатура.
— Мисс Всезнайка, из-за вас ваш факультет потерял сейчас двадцать баллов.
— Но она права! Ошиблись вы, а баллы снимаете с Гермионы?!
Снова Поттер! Профессор уже не шипел, а рычал:
— Если вы немедленно не сядете, факультет тупиц лишится ещё двадцати баллов!!!
Снейпа почти колотило от бешенства, он с ненавистью уставился на Поттера. В глазах мальчишки не было страха, только насмешка, и профессор понял, о чём тот думает — Гарри вспомнил сцену из Омута Памяти — сцену унижения его, Снейпа. Профессор побелел, как бумага, на лбу выступила испарина, ему стоило невероятных усилий сдержаться, чтоб не выхватить палочку и не сотворить с Поттером чего-нибудь ужасного.
— Урок закончен! Вон из класса!
Он закрыл глаза, зная, что когда откроет, в классе, кроме него, не останется ни одной живой души. Прождав для верности ещё несколько секунд под аккомпанемент собственного шумного дыхания, Снейп открыл глаза и побледнел от злости. Он был не один. Напротив стоял директорский любимчик, рядом красная мисс Грейнджер и с ними, разумеется, последний из неразлучной троицы — Рональд Уизли.
…Какого дьявола им здесь надо?!
— Разве я не сказал: вон из класса?!
Уизли снова дёрнул Поттера за рукав, но безуспешно, тот остался стоять.
— Может, вы объясните вот это, профессор? — в голосе смешались издёвка и испуг, но причиной испуга был не Снейп: Поттер, по-видимому, испугался собственной храбрости.
Узнав чёрный лоскут, которого он не досчитался на подоле мантии в памятную ночь визита в гриффиндорскую гостиную, профессор на миг переменился в лице, дыхание остановилось, сердце забилось гулко и неистово. Нет, этот щенок не заставит его смутиться! Лицо Снейпа превратилось в холодную безучастную маску.
— Поттер, я не интересуюсь обрывками тряпок. Отдайте Грейнджер, может, она сошьёт из неё платье для куклы.
Снейп с удовлетворением наблюдал, как вспыхнуло лицо отличницы.
— Вы прекрасно знаете, о чём я!
— Сэр, — прошипел профессор.
— Сэр, — неохотно добавил Гарри и выпалил накопившиеся вопросы. — Зачем вы полезли в нашу башню?! Это ведь от вашей мантии обрывок! Гермиона нашла его в гостиной!
— Вот как? — бровь слизеринца удивлённо поползла вверх, а губы привычно изогнулись в презрительной усмешке. — Выходит, это мисс Грейнджер я обязан порчей своего имущества? Так где вы это обнаружили, мисс Грейнджер, в гостиной Гриффиндора? А почему бы не сразу в собственной постели? От отличницы я был вправе ожидать фантазии побогаче.
Гермиона смотрела на преподавателя с ужасом и непониманием. Рон открыл рот. Гарри побледнел от возмущения.
— Да как!.. — мальчишка задохнулся от негодования.
— Что «как», Поттер? Утратив объект поклонения в лице незабвенного профессора Локхарта, мисс Грейнджер, по-видимому, решила выбрать своей жертвой меня, улучила подходящий момент и отхватила от моей мантии сувенир на память, наверное, для коллекции, — Снейп откровенно издевался. — Лежать ему теперь в розовой открыточке с ангелочками, между грязным носовым платком Локхарта и старым носком профессора Дамблдора…
Гермиона развернулась и вылетела из класса. Уизли кинулся за ней. Гарри прожёг Снейпа полным ненависти взглядом, губы его побелели.
— Вы — подлец!!! — он швырнул профессору в лицо злосчастный кусочек ткани.
Снейп улыбнулся:
— Ну, разумеется, Поттер, — и добавил, когда Гарри был уже в дверях. — Минус двадцать баллов.
Джоан Димпл придерживалась жизненной позиции, утверждающей, что лучше сделать и потом пожалеть, чем НЕ сделать и впоследствии жалеть о несделанном. Как только дверь за профессором с треском захлопнулась, Джоан передумала рыдать: стремительно одевшись, закуталась в мантию-невидимку и выскользнула в коридор. Прежде у неё не было возможности осмотреть замок со всеми его чудесами, ну что ж, зато наверстает теперь. Джоан храбро пролетела три коридора, ни на чём не задерживая взгляд, — просто в восторге от ощущения свободы. Затем любопытство пересилило, и она, замирая от удивления, окунулась в неизведанный мир: движущиеся лестницы, чинно совершающие очередное па торжественного менуэта в головокружительно огромном пространстве — нет, целой Вселенной — чудесного замка, живые картины, старинные доспехи, таящие в железном чреве неведомые загадки… Пьянящая, летящая, восхитительная свобода! Тайны, волшебство, готическая, храмовая красота стрельчатых окон и тёмных каменных сводов — Джоан вспомнила Гауди. Мир снов — оживший, вырвавшийся из плена иллюзий, сладкой сказкой обволакивал грубую плоть реальности. Обиды и горести превратились в пыль, в ничто, под напором бурной, всё подчиняющей радости. Джоан охватила невиданная лёгкость. Она чувствовала себя вакханкой, летящей птицей по весеннему лесу на пир дриад, сатиров и фавнов. Казалось, ещё чуть-чуть, и за следующим поворотом каменные стены обовьёт тугая лоза, и пьяные тяжёлые грозди сами упадут в протянутую руку.
Мисс Димпл, как губка, впитывала впечатления. Но вскоре «губка» наполнилась, любопытство ушло, уступив место усталости. В сердце заскреблась неясная тревога. Как она найдёт дорогу обратно? Эта мысль неприятно поразила Джоан, напомнив о собственной непредусмотрительности. И что же делать теперь? Спросить дорогу она не может — ей ясно было сказано, что никто из обитателей замка не должен её видеть. Да и никто до сих пор не попадался — школьники, очевидно, были на занятиях. Джоан огляделась: коридор, в котором она находилась, лентой убегал вдаль, ветвясь вправо и влево многочисленными проходами. Но какой из них привёл её сюда, девушка не помнила — хоть убей! Уже без прежнего восторга Джоан вглядывалась в картины, но люди на них переходили с одного полотна на другое, а лица их смазывались в одну безликую маску: охра на чёрном фоне. Девушка закрыла глаза. Маска никуда не исчезла, но стала бледнеть, черты сделались резче, глаза потемнели, превратившись в две бездонные шахты. Джоан опомнилась, и план, пускай несовершенный, но нелишённый смысла, тут же созрел в её голове. Придётся бродить по замку до тех пор, пока нужная дверь не отыщется сама, либо пока не встретятся Дамблдор или Снейп. Чёрт! Как выглядит её дверь снаружи, она и не посмотрела! Что ж, тогда остаётся второй вариант — надежда умирает последней.
Джоан брела по бесконечной паутине хогвартских коридоров. Уже час, наверное, прошёл с той минуты, когда она осознала, что заблудилась. «Прогулка» больше не доставляла ни малейшего удовольствия, красоты замка лишь раздражали. Всё внимание было сосредоточено на том, чтобы не столкнуться со снующими туда-сюда школьниками. Как раз сейчас трое подростков: привлекательная девушка и два парня, рыжий и черноволосый в очках, все чем-то невероятно расстроенные, поравнялись с Джоан. Не видя её, подростки бурно обсуждали свои проблемы, при этом рыжий отчаянно жестикулировал и ругался, девушка трясла волосами, а парень в очках — Джоан заметила на его лбу необычный шрам — сжимал кулаки и тоже ругался, ничуть не уступая в этом искусстве рыжему. Не желая стать невольной свидетельницей чужих тайн, Джоан резко отвернулась и не смогла сдержать рвущийся из груди крик: из стены неторопливо выплывало нечто полупрозрачное, очертаниями напоминающее толстого, как бочка, человека. Магла зажала рот ладонью, но было поздно: парень в очках выхватил палочку, быстро произнёс печально знакомое Джоан «ступефай», и она, чувствуя, как деревенеют застывшие мышцы, срубленным деревцем рухнула на каменный пол. Если бы в Хогвартсе стелили ковры, или, если хотя бы Джоан заранее кто-нибудь научил правильно падать, она б не ударилась головой и смогла бы увидеть, что было дальше, но очнулась она только в знакомой комнате, которую привыкла уже считать домом. Открыв глаза и поморгав ими, чтоб вернуть изображению былую чёткость, магла с облегчением обнаружила, что нависающее над ней расплывчатое чёрное пятно — никто иной, как профессор зельеварения. Тревога на его лице тут же сменилась яростью. Джоан инстинктивно вжалась в спинку кресла. Снейп отступил на шаг.
— Мисс, вы хоть понимаете, что натворили?! — он шипел и брызгал слюной так, что Джоан испуганно сморщилась и прикрыла лицо рукою. — Через час — самое большее, а, вернее, через пять минут, вся школа будет думать, что в замке прячутся Упивающиеся, если не сам Тёмный Лорд!
У Джоан мелькнула мысль спросить, кого Северус имеет ввиду, но злость, с которой он выплёвывал слова ей в лицо, убила это желание на корню.
— Я никак не мог ожидать от вас подобной глупости! Это ж надо было: выдать себя, да ещё не при ком-нибудь, а при Поттере!
Джоан с трудом разжала слипшиеся губы:
— Так это он меня… заклинанием?..
Профессор побледнел и, вцепившись пальцами с побелевшими костяшками в подлокотники кресла, навис над перепуганной Джоан. Приведение Монаха, которое недавно нагнало на неё страх, казалось по сравнению с взбешённым профессором херувимчиком с рождественской открытки. Джоан сделала попытку раствориться в кресле, но безуспешно. Снейп сверлил её яростным взглядом.
— Поттер ударил вас заклинанием? — профессор говорил тихо, но от этого не становилось менее страшно: таким голосом объявляют смертные приговоры.
— Д… да… — пролепетала она.
— Подросток. В очках. Со шрамом на лбу? — уточнил Снейп.
— Д… да… — Джоан мечтала провалиться сквозь землю.
— Чёртов Монах! Сказал, будто вы упали в обморок при виде него! — Снейп ударил кулаком по столу, Джоан вздрогнула.
— Что… что вы с ним сделаете? — в её голосе звучал неподдельный ужас.
— Ничего. Он УЖЕ умер, — голос мужчины прошелестел неприятно и жутко.
— А мальчик?.. Он же не виноват… Он же меня не видел… — Джоан запуталась в словах. — Ведь уже всё в порядке…
— В порядке?!! — Снейп орал. — Да вы хоть понимаете, чем это вам грозит, если это дойдёт до Малфоя?! И, стоит только узнать об этом инциденте кому-нибудь из слизеринцев или болтливых хаффлпаффцев, Люциус узнает тут же, непременно!!!
Джоан повесила голову. Она вовсю сожалела о случившемся, но ей совсем не было страшно. Чего тревожиться, когда за тебя это делают другие? Она подумала о том, что гнев профессора рождён страхом за неё. Сознавать это было безумно приятно.
— …Надеюсь, у вас достанет сообразительности понять, что впредь покидать ваше жильё не следует?
Что? А она как раз хотела попросить прощения и сказать, что в следующий раз будет умнее и осторожнее…
— Вашу мантию-невидимку во избежание соблазна я верну профессору Дамблдору.
Ну уж нет! Это подарок!
— Нет, пожалуйста!.. Тем более, он сам мне её подарил, — Джоан лихорадочно оглянулась по сторонам, ища глазами волшебную мантию.
— Подарил, чтобы вы делали глупости? Подарил, чтобы вы шмыгали в ней по замку, подкрадывались к студентам и орали им в ухо в надежде получить в награду заклятие поизощрённее? Поверьте, помимо беготни за дорвавшейся до волшебства маглой мне хватает докучливой обязанности следить за подрастающим негодяем Поттером, который-выжил-только-затем-чтобы-свести-меня-в-могилу!
Джоан выпустила из лёгких воздух, который она набрала, чтоб высказать профессору очередной довод в свою защиту. Ах, вот как? Значит, всего лишь дорвавшаяся до волшебства магла? И долго ещё эта магла намерена терпеть подобное отношение? Неужели у неё полностью отсутствует чувство собственного достоинства?
— Хватит! Я больше не намерена осложнять вам жизнь. Я ухожу.
Искра, мелькнувшая в глазах профессора, говорила: не верю. Почему-то Джоан это больно задело. «Я ухожу», — повторила она про себя. Сказанные мысленно, слова прозвучали гораздо убедительнее.
Джоан подхватила лежащую на полу мантию-невидимку, набросила на плечи и растворилась, оставив профессору пустое кресло и скрип дверных петель.
Корректор: Андрей
Бета: Ромашка,
