Глава двадцать шестая. Покойник
Горячей кровью пьяный, сытый,
Лишь утром он оставит дом,
И будет страшен труп забытый,
Как пёс, раздавленный быком.
Н. Гумилёв
Проводив Хьюго взглядом, мрачным как сама смерть, профессор кинулся в гостиную. «Покойник» лежал на столе, облачённый в саван. Убедившись ещё раз, что эльфа нет поблизости, Снейп запер дверь и склонился над неподвижно лежащим телом. Раздвинул старику челюсти и влил туда заранее запасённую бесцветную жидкость из миниатюрной склянки. Закрыл старику рот и вытер платком с губ капли. Облегчённо вздохнул. Главное, чтобы папаша не очнулся на похоронах. Поскорей бы со всем этим покончить.
Как ни печально, но факт: прав оказался не Снейп, а Хьюго — нашлись желающие проводить старого скрягу в последнее путешествие. И, к вящей досаде профессора, таких оказалось немало, даже наоборот: чересчур много. Во-первых, горе осиротевшего декана почтили своим присутствием родители слизеринцев. Во-вторых, (а вторая категория практически совпадала с первой) пришли некоторые из соратников профессора в борьбе за правое дело и чистую кровь («чистую» и «кровь» с большой буквы). В-третьих, выразить сочувствие явились некоторые коллеги во главе с Альбусом Дамблдором, ради такого события решившиеся пропустить торжественный обед в Хогвартсе по случаю Хэллоуина. Радовала единственная светлая деталь во всём этом: Сивилла Трелони осталась в замке, очевидно, подчиняясь требованию директора, заботящегося о её безопасности. Казалось бы — хватит, куда ещё? Но жестокой судьбе и этого было мало: словно в насмешку над одиноким и нелюдимым профессором, Мерлин принёс ещё и бесчисленную МакГрегоровскую родню. Одному Хьюго было бы точно не справиться, но прозорливый Дамблдор прихватил с собой из Хогвартса десяток домовых эльфов, которые как раз в эту минуту под ревностным руководством старого Хьюго священнодействовали на замковой кухне.
Снейп не успевал кивать в ответ на нескончаемые соболезнования, уверения в дружбе и воспоминания о том, каким ангелом при жизни был покойный. Череп профессора раскалывался, словно обладателем легендарного шрама был не Гарри Поттер, а он. У Снейпа не было даже возможности отлучиться на пять минут, чтобы принять зелье от головной боли — он постоянно находился рядом с «трупом», то и дело кидая на него быстрые тревожные взгляды. Некоторые уже начали обращать на это внимание.
— Не знал, что ты был так привязан к отцу, Северус, — Малфой произносит слова, словно курит дорогие сигары — растягивая удовольствие. Впрочем, тем, к кому он обращается, об удовольствии приходится позабыть.
— Что же в этом странного? — как ни старался Снейп придать лицу невозмутимое выражение, прозвучало это так, будто он огрызнулся.
— …Добрый день, мистер Малфой. Мне почему-то казалось, что вы должны быть сейчас в Азкабане…
Взгляд профессора метнулся к говорившему: Альбус Дамблдор безмятежно смотрел на Малфоя васильковыми очами. Тот скривился и отошёл. Снейп хотел перевести дух, но не тут-то было: проталкиваясь напрямик сквозь потревоженную кучку Упивающихся, к нему спешил… о, нет, только не Майкл МакГрегор… Профессор подавил вздох, а железные руки человека-шкафа уже вовсю обнимали его.
— Севи! — МакГрегор должен всю оставшуюся жизнь благодарить небо за то, что как раз в эту секунду сжал племянника в медвежьих объятиях, не давая тому и пошевелиться, иначе «авада» или, как минимум, «круцио» за такое обращение были бы ему обеспечены. — Как давно мы тебя не видели! — дядя смахнул на мантию профессора скупую мужскую слезу. — Салли, ты уж извини, не смогла прийти — ждёт тринадцатого. Ты же знаешь, беременным быть на похоронах — плохая примета… На этот раз точно будет мальчик, мы уже и имя придумали: Родерик. А? Каково? Нет, ты только вслушайся: Ро-де-рик! Правда, звучит?.. Ах, прости — у тебя же горе… Мне старик, правда, никогда не нравился… Ой, что я говорю — он твой отец и всё такое…
— Здравствуй, Северус, ты меня помнишь? Катриона Страут…
Снейп с трудом признал в рано поседевшей, осунувшейся женщине сестру своей матери.
— Мне очень жаль, прими мои соболезнования… Герберт не смог прийти… у него очень много работы… С тех пор, как стал главой департамента…
Профессору было не до неё: МакГрегор, отойдя от племянника, решил пройти прежним маршрутом и направился прямо к группке Упивающихся. Те, похоже, не собирались повторно терпеть его бесцеремонность, Крэбб — так тот уже поигрывал палочкой. Наклёвывался конфликт. Снейп огляделся в поисках Дамблдора, сейчас директор был бы как нельзя кстати, но тот, как назло, куда-то исчез. Скрепя сердце, Снейп уж было решил переступить через свои принципы и выступить в роли миротворца, раз других кандидатур на эту роль не нашлось, но опоздал: МакГрегор с ловкостью слона, орудующего в посудной лавке, попытался протиснуться между Ноттом и Крэббом и задел последнего плечом. Тот словно только этого и ждал: мелькнула вспышка, и дядю отбросило футов на десять назад, прямо под ноги непонятно как здесь очутившейся Минерве МакГонагалл. Гриффиндорка нахмурила тонкие брови и достала палочку. Толпа напряглась. Но тут Снейп увидел, как взволнованный народ расступается перед директором, словно воды Красного моря перед Моисеем, и расслабился: сейчас Дамблдор наведёт порядок. Но рано радовался: слева послышался слабый вскрик, и профессор едва успел подхватить лишившуюся чувств Нарциссу Малфой. Снейп быстро огляделся, ища, куда бы её усадить, и взгляд его нечаянно скользнул по лежащему в гробу покойнику: у того дёргалось веко. Профессора прошиб холодный пот. Изо всех сил надеясь, что внимание собравшихся приковано к тупо моргающему на полу МакГрегору, Снейп, прикрываясь обвисшим телом блондинки, как можно незаметнее направил палочку на отца и прошептал:
— Петрификус Тоталус.
Теперь предстояло решить, что делать с Нарциссой: рискнуть и почистить память, или рискнуть и оставить так. Особенно выбирать ему не пришлось, потому что в эту секунду откуда-то из-за спины грациозно выплыл Малфой и, изогнув дугою бровь, уставился на Снейпа, держащего в объятиях Нарциссу.
— Северус, надеюсь, я не помешал? — казалось, воздух, охлаждённый его словами, готов ледяными градинами осыпаться на пол.
— Люциус, как ты вовремя, — теперь был черёд Снейпа кривиться. — Не возьмёшь у меня свою жену?
— Зачем? У тебя самого неплохо получается.
Вот гад!.. Впрочем, это идея!
— Снейп, стой! Куда ты её понёс?!
— Не петушись, Ромео, всего лишь дам леди восстанавливающего зелья. Кстати, Нарцисса не беременна, нет?
Челюсть отпала? Вот и постой так, тебе идёт.
Унести миссис Малфой в соседнюю пустующую комнату и изменить ей память — дело двух минут, но что-то надо было делать со стариком: заклинание вот-вот могло окончить действие, а явление восставшего из гроба покойника грозило подпортить праздник.
— Энервейт.
— …Что это было?
— Вы потеряли сознание, наверное, из-за духоты. Это поможет, пейте…
— Благодарю.
По лицу этого не скажешь. Да и откуда зелью на основе желчи броненосца иметь приятный вкус? Ну, быстрей же! Сколько можно давиться?!
— Северус, нельзя ли попросить вина? Это ваше зелье…
Ага, и я буду ещё час ждать здесь, пока ты его выпьешь! Ну уж нет, дорогая: хоть во рту у тебя сейчас гаже, чем под хвостом у скунса, придётся потерпеть!
— Простите, миссис, я забыл предупредить: после этого снадобья полчаса ничего нельзя брать в рот.
Сделала личико, словно умирающая лебедь, но смолчала и выплыла наконец в гостиную, видно, дома от Люциуса и не такое приходится терпеть. Быстро к гробу. Папаша ещё, как сказали бы гриффиндорцы, в отключке, но это ненадолго. Нужно влить капли, но КАК это сделать незаметно?
От размышлений профессора отвлёк шумный МакГрегор: тот отшатнулся, пропуская мадам Росток, и налетел на МакГонагалл. Вот медведь! …А ведь это мысль!
Снейп беззвучно пробормотал что-то себе под нос
МакГрегор поскользнулся на ровном месте и въехал локтём в живот Гойлу. Тот покачнулся, но удержал равновесие, секунды две потормозил и, размахнувшись как следует, врезал шотландцу по носу. Все взгляды устремились к потасовке, раздался ропот, крики, вздохи. Профессор воспользовался моментом и, пока все смотрели на дерущихся, влил отцу нужное зелье. Этого хватит часов на пять.
Драка прервалась так же внезапно, как и началась. Ещё звенел в воздухе громоподобный рёв шотландца, ещё не смолкли взволнованные голоса пожилых дам, взывающие к уважению памяти покойного и требующие тишины и порядка, но самих дерущихся нигде не было. Нет — и хорошо. Если бы профессор мог себе позволить, он бы вздохнул с облегчением — дядя уже успел порядком намозолить глаза.
Похороны шли своим чередом. Больше за день никаких происшествий не было, если не считать, что МакГрегор так и не появился. Священник-сквиб провёл поминальный обряд, и Нерона Снейпа похоронили на семейном кладбище неподалёку от замка.
Дверь за последним из гостей давно закрылась — всё-таки аппарировать прямо из дома — моветон — а Снейп всё ещё сидел один в пустой тёмной зале. Общество на поминках подобралась не самое гармоничное: высокомерные слизеринцы и простоватые шотландские родичи. Хогвартские преподаватели на обед не остались, торопились в школу. Дамблдор, как обычно, спросил, не надо ли чего, и получил обычный ответ: ничего не надо.
Родственники кучковались вместе, бросая неодобрительные взгляды на драчунов-Упиванцев и самого Снейпа, но ели-пили много и со знанием дела. Слизеринцы вели себя по-разному: Люциус, скучая, ковырялся в тарелке и презрительно щурил серый глаз на поблёскивающее в бокале дешёвое вино из запасов Нерона, Нарцисса, наоборот, ела и пила за троих, пытаясь избавиться от стойкого привкуса броненосцевой желчи. Гойл с приятелями, в основном, только пили. Про покойника, казалось, все забыли, хотя и были произнесены приличествующие случаю тосты. Напряжение висело в воздухе, плотное и ощутимое, мешающее, словно облепившая лицо целлофановая плёнка. Оно требовало выплеска, избавления, разрядки — но ничего так и не произошло: гости один за другим попрощались и мирно разошлись. Хьюго, всё ещё всхлипывая, убрал со стола посуду — эльф был единственным существом, которого расстроила кончина Нерона Снейпа. Это наводило наследника на грустные мысли — профессор примерял ситуацию на себя. Вывод напрашивался однозначный: его похороны будут выглядеть так же, разве что Хьюго будет смотреть веселее. Джоан? Да, она, наверное, поплачет…
Свечи догорели, комната погрузилась во тьму, часы начали бить полночь. Северус вздрогнул: пора выкапывать старика, иначе он задохнется в гробу: зелье уже должно было прекратить действие. Профессор представил, что чувствует человек, очнувшийся в заколоченном гробу, но это не вызвало у него жалости, даже наоборот, заставило замедлить шаг.
Над кладбищем висела полная луна. Её яркий свет создавал впечатление иллюзорности происходящего. Северусу казалось, будто он сам — часть магловской театральной постановки, а мрачный фамильный погост — всего лишь фанерная декорация к предстоящему фарсу.
В воздухе пахло дымом, ветер доносил голоса: в соседней деревне отмечали Хэллоуин.
Палочка нехотя повернулась к свежему мраморному надгробию.
— Terra Hiantis!
Рыхлые комья земли полетели во все стороны, словно старалась целая бригада землекопов. Через минуту показался гроб.
— Вингардиум Левиоса, — гроб вздрогнул, мягко оторвался от дна ямы и неторопливо поплыл по воздуху.
Вдруг тишину разрезал истошный крик. Снейп обернулся, и вовремя: позади него, до предела расширив и без того огромные глаза, стоя Хьюго. Эльф щёлкнул пальцами, но профессор успел выкрикнуть:
— Протего, — и проклятие домовика, потеряв силу, пронеслось тугой волной ледяного ветра, швырнув в профессора ворохом гнилых листьев, но не причинив вреда.
— Серпенторио! — прошипел Снейп.
Огромная сверкающая змея, как стальная пружина, собралась для броска. Всего лишь щелчок пальцев — и змея взвилась в воздух, разлетаясь в полёте фонтаном разноцветных искр.
— Импедимента! — эльф отскочил в сторону легко, словно балерина. В глазах-блюдцах полыхало пламя, рука с длинными узловатыми пальцами устремлена на профессора. Палочка выбросила яркий красный луч, но эльф снова увернулся, в его глазах больше не было мути, в них ясно читался приговор.
Внезапно Хьюго подпрыгнул: из гроба раздался глухой сдавленный стон и, следом за ним, тихое царапанье. Эльф на секунду позабыл о недостойном младшем Снейпе — надо было спасать старшего. Он щёлкнул пальцами, крышка гроба, с треском выдирая гвозди, рванулась в сторону и вверх. Северус выкрикнул:
— Ступефай! — но тяжёлая крышка толкнула его под руку, луч изменил направление и угодил не в эльфа, а в старый развесистый дуб, накрывавший кладбище густой сетью ветвей. Со страшным треском отломилась огромная ветка и, рухнув, похоронила эльфа под своей тяжестью. Северус отбросил её прочь, но помочь было уже невозможно: острый сук глубоко вошёл Хьюго в живот, кровь толчками хлестала из рваной раны, глаза домовика подёрнулись мутной белёсой пеленой, он прохрипел что-то неразборчиво, дёрнулся, выгибаясь дугой, и затих.
Из открытого гроба послышался стон, за край уцепилась дрожащая старческая рука. Луна, словно прожектор, высвечивала малейшие детали: каждую морщину на дряблой коже, каждую выступающую вздутую синюю вену.
Профессор не сводил взгляда с руки, но видел не её, а бледного черноволосого мальчика, играющего в прятки с домовым эльфом.
Старик застонал, но Северус не шелохнулся.
Память продолжала рисовать картины: Хьюго, утешающий зарёванного мальчишку лет пяти со ссадиной на коленке, он же, несущий на подносе дымящиеся, ароматные сдобные булочки, он же, нелепо высунувшийся по пояс из окна первого этажа, энергично махающий вслед Северусу-первокласснику…
Старик застонал на этот раз громче, жилы на руке напряглись, и над краем гроба показались голова и трясущиеся плечи. Нерон хрипло вскрикнул: его взгляд наткнулся на Хьюго.
Профессор направил палочку на тело эльфа, оно стало менять очертания, принимая постепенно облик Нерона Снейпа.
— Мобиликорпус, — старик был грубо вышвырнут из гроба, и его место занял трансфигурированный труп домовика.
— Подпиши, — Северус протянул сидящему на земле отцу свиток пергамента и перо.
— Что это? — в голосе старика не было и следа былой самоуверенности, губы дрожали, по подбородку стекала струйка слюны.
— Договор, — голос профессора был сух и звучал отстранённо, словно он наблюдал за происходящим из кресла партера, — теперь ты Мэттью Керк, подданный Новой Зеландии, и никто никогда не узнает, кем ты был до этого.
Нерон торопливо закивал, слюна, скопившись на кончике подбородка, закапала на саван, Северус отодвинулся.
Отец приготовился было писать, но вдруг резко поднял глаза на сына:
— А что будет, если я нарушу договор?
Северус склонился и прошептал ему на ухо. Старик побледнел, перо в пальцах дрогнуло, роняя кляксы, но он всё же поставил подпись. Пергамент плавно, повинуясь палочке профессора, перекочевал в карман его мантии. Отец, уже пришедший в себя, оглянулся в поисках своей палочки. По традиции, волшебников хоронят вместе с ними, потому Нерон метнулся к гробу, но не успел: профессор произнёс:
— Акцио, палочка, — поймал на лету и с хрустом переломил. — Тебе она больше не понадобится.
— Куплю новую! — огрызнулся старик.
— Не купишь, — Северус хищно улыбнулся: месть сладка. — Я проведу тебя через Torpent Magus Vires. Ты станешь маглом, простым маглом, самым жалким и ничтожным из тех, кого ты всю жизнь так презирал и ненавидел.
Нерон побледнел, как вата, и выпучил на сына глаза:
— Не верю!.. Ты не можешь!.. Лучше убей!
Северус улыбнулся. Чёрные угли, казалось, потухшие, сверкнули торжеством.
— Не дождёшься. Мне не нужна твоя смерть. Я хочу мести. Ты проживёшь ещё долго и каждую секунду будешь проклинать тот день и час, когда покусился на жизнь моей матери. Ты уже проклят. И не пытайся бежать: бесполезно.
Старик слабо пискнул и осел на землю. Профессор взмахнул палочкой, и на земле вспыхнула зелёным холодным пламенем огненная пентаграмма, в центре её клубился молочно-белый вихрь. .Белые змеи, вырвавшиеся из палочки Северуса опутали старика, словно мумию — полосы ткани. На секунду Нерон застыл неподвижно, только широко распахнутые с красной сеткой сосудов глаза говорили о смертельном ужасе, который он испытывал. Но белый вихрь изогнулся, расширился и вобрал его в себя, закружив в бешеной метели…
Спустя четыре часа, когда уже светало, Снейп тяжело рухнул на кровать рядом с мирно посапывающей Джоан. Ночь забрала у него все силы, все, до единой капли. Сладкое чувство мести портила горечь вины за нелепую смерть Хьюго, но мысль о том, что старый бесполезный сквиб Мэттью Керк летит сейчас рейсом Лондон-Веллингтон, вызывала на лице подобие кривой улыбки.
Корректор: Андрей
Бета: Ромашка,
