Глава 2. И демон проснется ото сна…
Боитесь своих желаний, ведь они могут исполняться.
Весь город еще долго не мог прийти в себя, взбудораженный событиями того дня. К нам даже прислали репортеры из «Ежедневного Пророка», с целью осветить данное происшествие. А папа купил боггартовую сигнализацию и в тот же день установил ее дома.
«Хм, если она от дементоров, то это интересно» — думала я, наблюдая за его действиями.
«Кого может бояться дементор? Скорее уж, это боггарт испугается, при виде него!»
Перед сном отец попытался поговорить со мной. Он чувствовал себя виноватым в том, что я видела это, но никак не мог выразить свои переживания словами. Я же в свою очередь не могла объяснить ему то, что стало расти у меня внутри. Так, после получасовой беседы ни о чем, мы разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи. Перед сном я долго прокручивала в памяти все случившееся за день, пока дремота в конец не одолела меня.
Ночью я проснулась от какого-то шороха, это был даже не звук, скорее нечто, напоминающие шуршание крыльев. В детстве я часто просыпалась от этого легкого шелеста и всегда видела ее. В длинном белом халате из тафты она, подобно призраку, стояла у окна, и отстраненным взглядом смотрела на звезды.
Моя мама всегда была не такой, как все. Нереально-красивая, нереально-добрая, нереально-неземная.
Порой, в детстве мне нравилось воображать, что она прилетела к нам с каких-то далеких звезд, наподобие ангела, и, полюбив папу, решила остаться. По ночам же мама грустила по звездам и смотрела в окно, как будто рвалась к ним, а может видела то, что не дано нам, простым смертным…
— Мам? — я подтянулась на кровати, пытаясь рассмотреть ее тонкий профиль в свете луны.
— Титучи? Ты еще не спишь?
— Нет, что-то не хочется, — пожала я плечами.
— Это от волнения, — мама села на край кровати, и ее ласковые мягкие руки стали подтыкать одеяло. — Сегодня ты многое пережила и, наверное, страшно испугалась.
— Вовсе нет, — возразила я, все так же пытаясь всмотреться в ее лицо.
Мамина ладонь остановилась в воздухе, как будто принимала решение, что ей делать дальше.
— Тебя не испугал тот дементор?
— Нет, ничуть, — я помотала головой в надежде, что мама увидит это в окружающей нас темноте. Мне так хотелось поделиться с кем-то, тем невероятным ощущением, возникшим от его глаз, что я готова была искать слушателя в любом. Ну а мама, самый близкий мне человек, должна была это понять, как никто другой. — Мне стало его жалко, у него были такие грустные глаза.
Я услышала тяжелый вздох, и материнские плечи обмякли, как будто внезапно стали слишком тяжелыми для нее, а может, ее крылья устали скрываться где-то там, за спиной.
— Наверное, это судьба, а может, какое-то проклятье, — я почти слышала слезы в голосе матери.
— Мама, о чем ты? — я обняла ее за руки, пытаясь успокоить.
Так мы и сидели молча во мгле, пока она вновь не заговорила. Ее голос был спокойным и ровным, но в нем сквозили настойчивость полная нежности.
— Милая, думаю, ты уже достаточно взрослая для того, чтоб мы поговорили с тобой на сложную тему, которой я старалась избегать все эти годы, — она наклонилась ближе ко мне. — Возможно, тебе покажется непонятным то, что я скажу, но ты просто запомни. Наверное, я никогда не была такой матерью, которую ты хотела иметь. Трудно осознавать, что твоя мама странная, если не сказать больше. Но поверь, у меня есть причины на это. В нашем мире существуют люди, у которых вместо души демон. Это не страшно, и бояться этого не стоит. Напротив, такой демон помогает им и ведет их сквозь года. Он силен, и делает своих владельцев такими же. И все хорошо, пока такой демон не встретит подобного себе. Два демона не могут сосуществовать, и их союз разрушителен. У тебя в душе живет демон, а значит ты, как и я, когда-нибудь встретишь существо, подобное себе, с демоном вместо сердца. Ты поймешь это, когда оно на тебя посмотрит. Когда они смотрят, все становится ясно. В их глазах ты видишь себя…
Мама вновь замолчала, казалась, ее мысли снова заблудились в глубинах сознания.
— Я кое-что дам тебе. Возможно, в будущем это станет твоей единственной защитой. Обещай, что будешь носить эту вещь с собой, что бы ни случилось!
Я не совсем понимала, о чем идет речь, но кивнула, чтобы сделать ей приятно. Помедлив еще секунду, мама сняла с руки браслет в форме змейки и одела на мое запястье, лишь на мгновение задержав свою руку, а потом ушла так же тихо, как и появлялась в моей комнате по ночам.
Что-то внутри меня подсказывало — она больше не вернется. От этой мысли мне стало страшно, и я попыталась зажечь свечу рядом с кроватью. Быть может, мрак комнаты так подавляюще действовал на меня. Но этого чертового изобретения, маггловских спичек, нигде не было. Я ощупала всю поверхность столика у кровати и ничего не нашла. Единственным, что попалось под руку, был бесполезный сувенир, подаренный на десятилетие дядей Оливандером — волшебная палочка, которая мне так и не пригодилась. Она была такой изящной — сосна и русалочий плавник — что я не смогла ее отдать. Дядя сказал, что в ней сочетается созидающая и разрушающая красота моря с бесконечными ветрами, гуляющими среди ветвей бескрайних лесов. После этого долгое время я не засыпала без того, чтобы попробовать воспользоваться палочкой в надежде на чудо. Но я росла, а оно так и не происходило. Поэтому, наверное, я единственная, кто точно знает, что волшебство существует и абсолютно не верит в чудеса.
Итак, палочка не поможет мне зажечь свечу, следовательно, надо идти вниз и надеяться, что в камине еще не погасли угли. Я попыталась нащупать тапочки, но, вспомнив, что они были сделаны из взбесившейся шкуры крептора, передумала — кто знает, чего от них ожидать? Вот так в абсолютной темноте, босая и с палочкой под мышкой, я на ощупь спустилась по лестнице в гостиную. Камин действительно еще не потух, и я, как мотылек, поспешила на его огонь, тут же поплатившись за свою поспешность. Невидимая нить боггартовской сигнализации больно врезалась в ногу. Я в ужасе замерла, зная, что за этим последует появление моих страхов в тройном воплощении.
Последний уголек в камине потух, и сгущающаяся тьма подпитывала мой ужас. Ну, уж нет, для одного дня — это слишком!
— Илюмиус! — прокричал мой голос, а рука взмахнула волшебной палочкой.
Все произошло быстрее, чем я могла ожидать.
— Милая, ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил отец еще за завтраком.
— О чем? — не сразу поняла я.
Ложка безвольно повисла над тарелкой с овсянкой, утром у мамы случился приступ, и отец был вынужден отвезти ее в больницу.
— Вчера вечером не происходила ничего необычного?
— Когда? — смутно я уже догадывалась, о чем идет речь.
— Уф, — отец развернул свой стул ко мне, — сегодня я имел разговор с людьми из Министерства Магии, осуществляющими контроль над незаконным пользованием волшебством во время летних каникул людьми не старше 18 лет. Более того, по их предположениям колдовал не один человек, а целая группа подростков и источником безобразия был наш дом. Я, конечно, объяснил, что ты на это просто не способна, — отец постарался заглянуть в мои глаза. — Но все же, ты случайно не брала в руки волшебную палочку вчера вечером?
— Целая группа?
— Да. Может, вы с Милсент…
— Милсент уехала в Хогвартс еще неделю назад, — отрицательно покачала головой я.
— Это не ответ, дорогая. Поверь, я не буду ругать тебя. В конце концов, ты не могла предположить, что…
Отец замолчал, опустив голову.
— Договаривай. Я не могла предположить, что что-то получится? — кровь застучала в висках, вся та боль и обида за годы, которые я хотела быть похожей на родителей, рвались наружу.
— Я не это хотел сказать, в любом случае, выброс энергии был слишком сильным для одного человека. Ты не хочешь объяснить, что произошло прошлой ночью?
Хороший вопрос, знать бы на него ответ. Последнее, что я помнила, это заклинание «Илюмиус», а затем.… Затем я проснулась в своей кровати.
— Ничего не произошло, вернее, мне так кажется, — неуверенно протянула я.
— В каком смысле, тебе так кажется?
— Ну, я спустилась вниз, чтобы зажечь свечу, а потом задела боггартовскую сигнализацию, испугалась и воспользовалась волшебной палочкой, — сбивчиво стала объяснять я. — Кажется, воспользовалась.
— Где это было? — отец внимательно всматривался в мое лицо, будто пытаясь понять, говорю ли я правду.
— В гостиной.
— Идем, — он протянул мне руку.
Я послушно последовала за ним в гостиную. Все было, как обычно, кроме трех дыр, насквозь прожегших стену над камином.
— Ты знаешь, что это?
— Нет, — отрицательно покачала головой я. — А что?
— Это то, что осталось от трех боггартов, входящих в комплект сигнализации, — немного погодя ответил отец.
В тот день в нашем доме было много народу. Я не знала никого из них, но все они, похоже, были озабочены именно моей персоной. Некоторые подходили и задавали вопросы. Как правило, я с трудом понимала их смысл. Другие держались вдалеке и только качали головой, глядя в мою сторону. А один молодой и нахальный юноша даже попытался измерить меня.
— Корнелий! Немедленно оставь девушку в покое! — окликнул его какой-то мужчина, оживленно разговаривающий с моим отцом.
Молодой человек хоть с неохотой, но подчинился. Правда, было уже поздно. Охваченная тревогой, я в смятении стояла посреди комнаты, в поисках утешения, совсем одинокая и несчастная. Но, никого здесь не волновали мои чувства. Я же выхватывала глазами из толпы абсолютно незнакомые лица, в надежде найти человека, способного защитить меня от этих странных вопросов и чужих людей, единственного, который мог огородить меня от моих страхов. Я почти закричала: «Папа». Но его уже не было в комнате, мне лишь удалось заметить, как за ним и тем, другим мужчиной захлопнулась дверь в сад. На мгновение я замерла, снова окруженная чуждыми мне лицами, голосами, и этого было достаточно, чтобы остановить свой выбор на двери. Не раздумывая больше ни секунды, я скользнула во мрак сада в надежде отыскать отца раньше, чем очередной нахальный мальчишка подойдет ко мне с линейкой.
В саду было темно и тихо, лишь пара оживленных голосов около беседки нарушали тишину. Благо, мне не нужно было видеть дорожку, чтобы добраться до цветника. Беседка находилась всего в нескольких шагах, и я уже могла различить голоса отца и его собеседника. Слабые блики от искрящихся палочек освещали их лица. Не знаю, что остановила меня от того, чтобы сделать еще один шаг. Не то раздражение отца, не то убежденный тон его оппонента. Я осталась стоять в кустах у цветника в нерешительности — уйти или послушать, о чем они говорят. Конечно, мой отец не одобрил бы подобное, но внутренний голос подсказывал, что этот разговор касается меня куда более остальных его участников.
— Она должна поехать. Теперь нет сомнений в том, что она волшебница. И ты скорее подвергнешь ее опасности, если не научишь управлять своим даром.
— Ханна будет против этого, — в голосе отца слышалось все возрастающее несогласие.
— Ханна не всегда способна рассуждать адекватно, и ты это знаешь. Хогвартс на сегодня — лучшая альтернатива для твоей дочери. Ты и сам понимаешь, что остальные школы не примут ее в таком возрасте, — оживленно настаивал на своей позиции незнакомец
— Там она будет слишком близка к ответам, — продолжал возражать отец.
— Чтобы узнать ответы, ей надо знать, какие вопросы задавать. Не стоит упрямиться, обещаю, я прослежу за тем, чтобы она ничего не узнала.
— Альбус, ты уверен, что сможешь, это сделать? — в глазах отца застыла мольба.
— Конечно, Джи. Я думаю, тебе стоит найти дочь и рассказать о своем решении. Ее будут ждать в Хогвартсе на будущей неделе.
Я еду в Хогвартс! Я с детства слышала об этом месте так много, сначала из уст родителей, затем от друзей сверстников, что порой мне, казалось, будто я знаю замок, как свои пять пальцев. Но мне даже страшно было подумать, что я смогу хоть разок увидеть его своими глазами. Это как несбыточная мечта, на которую вы давно махнули рукой, а тут она начинает сбываться. Надо было собирать вещи, но какие? У меня никогда не было их особенно много, а форму и учебники отец обещал привезти туда. Ну да, конечно, пару любимых книг, подарок дяди Оливандера и музыкальную шкатулку.
Она стояла на моем ночном столике с пяти лет, в ней я хранила все самое дорогое и важное. Совсем небольшая, но достаточно просторная, чтобы вместить мое сердце. Здесь было все: и первая фотография, на которой я с родителями весело улыбаюсь, а в следующей момент уже заливаюсь слезами, испугавшись пчелы, и зеленый цвет радуги, который я поймала в волшебную колбу на седьмой день рождения, и мой набор карточек великих волшебников, и заколдованный махаон, смешно дергающий крылышками во сне, и невидимые камушки с берега моря исчезнувших пещер, и даже странный кусочек зеркала, который я нашла зимой (он напомнил мне одну маггловскую сказку, вычитанную в книге с их распродажи). Мне нравилось перебирать свои сокровища, я знала каждую вещицу и историю, связанную с ней. Последним предметом, нашедшим пристанище в моей шкатулке, стала маленькая глиняная бусинка, покрытая синей эмалью. Не знаю, почему я ее сохранила, возможно, дело было в том взгляде. Я никогда не думала, что дементоры и люди могут быть так похожи. У меня не было времени размышлять над этим, а сейчас мне, почему-то стало казаться, что все происшедшее не случайность. Что я знала дементора, погибшего около моего дома. Понимая, как глупо это звучит, я тогда промолчала. Все дементоры безлики, и сказать, что ты узнал кого-то из них, значит покривить душой. Но с каждым днем во мне силилась уверенность, что я держала на руках голову того самого дементора, что встретила в запретном коридоре Азкабана.
Обычно ученики прибывают в Хогвартс на поезде, но занятия начались неделю назад, поэтому в вагоне я была почти одна, если не считать молодой пары, собравшейся навестить родственников в Хогсмите. Хотя это было не важно, так как всю поездку я собиралась проспать. Мы прибыли в Лондон под утро и все оставшееся время провели на вокзале в ожидании экспресса. Когда же тот наконец подошел, отец не удержался и, отвернувшись от меня, вытер что-то, предательски скатившееся по его щеке. Прощание было недолгим, но тяжелым. Я впервые расставалась с ним на срок превышающий месяц. Сев в поезд, и усиленно стараясь не смотреть в окно на удаляющуюся фигуру отца, я занялась обустройством моего маленького саквояжа — к слову, это был весь мой багаж. Мне предстояла долгая дорога, и времени, чтобы вздремнуть в ожидании новых впечатлений, было предостаточно. Но волнение взяло свое, и вместо сна я стала рассматривать пейзажи. В голове теснилась куча разных вещей, так много, что одна мысль перебивала другую почти в унисон с третьей. За радостными хлопотами я почти забыла о разговоре, подслушанном в саду. Что есть в Хогвартсе такого, о чем я не должна знать? Хотя глупо думать об этом сейчас. Лучше этот вопрос я задам себе там, и я буду не я, если стены замка не дадут мне ответ!
