Глава 4. Там, где хранятся секреты…
Нескромные вопросы всегда влекут за собой нескромные ответы.
Итак, я проснулась за час до рассвета, что мне обычно несвойственно. Причиной тому было странное ощущение: будто что-то вылетело из моей памяти. В Хогвартсе я живу уже четыре недели и каждый день представляет из себя одну сплошную вереницу уроков и дополнительных занятий, лишь изредка мне удается посидеть в библиотеке в кампании Пини и Помфри, да и тогда, по большей части, мы занимаемся или обсуждаем пройденное. Хотя мне все это нравится. Наконец-то вокруг мир, о котором были все мои мечты. Только вот, почему же меня не покидает чувство, что я о чем-то забыла?
Подтянувшись на руках и сев в кровати, я попыталась понять, откуда взялась эта навязчивая идея, но никак не могла сосредоточиться. И насвистыванье Стафом какой-то вульгарной песенки в углу отнюдь не помогало мне в этом.
Стаф был моей ручной летучей мышью и единственным домашним питомцем с десяти лет, когда это африканское чудо привезла моя тетя Марго из очередной дипломатической поездки по поводу внедрения вуду в постоянную ведьминскую практику. За эти годы я даже обучила его приносить почту. Хм, кто потом скажет, что я не со странностями? Но меня устраивает мой почтальон. Я и сама пишу письма по большей части ночами, точно зная, что к утру мое послание будет у адресата, а следующей ночью Стаф принесет и ответ на него. Правда, мне кажется, что по переезду в Хогвартс Стаф связался с дурной компанией. Он все чаще возвращался под утро в каком-то раскачивающемся полете, стал вести себя в высшей степени нахально, и то и дело пытался нашкодить.
— Стаф, прекрати, — угрожающе шикнула я.
Но, похоже, мой тон не особенно напугал летучую мышь, напротив, он лишь высунул свою нахальную мордочку из-под потолка и показал мне что-то, напоминающее язык.
— Ах, ты так!
Я схватила первое, что попалась мне под руку, и швырнула в его сторону, но, конечно же, промахнулась и сбила шкатулку, стоящую на полке.
— Ой! — в одной туфле по еще не согревшемуся каменному полу я подбежала к своей сокровищнице.
По счастливой случайности она осталась цела и невредима, мой второй туфель лишь рассыпал ее содержимое. Под потолком послышался утробный хохот. «Ну, ты мне еще попадешься», — фыркнула я, грозя кулаком обнаглевшему Стафу. Затем, опустившись на пол, стала осторожно собирать назад весь свой клад. Вдруг под рукой скользнуло что-то маленькое и гладкое. Это была бусинка, покрытая голубой лазурью. «А я совсем о ней забыла», — подумалось мне.
Внезапный порыв заставил еще раз вглядеться в это крохотное и изящное творения из глины. «Где-то у меня был кожаный шнурок, надо ее повесить и носить», — решила я, зажимая малютку в кулаке и направляясь к сундуку, чтобы одеться.
Уже застегивая мантию, я поняла, что меня так мучило последние дни, а может — подарок дементора напомнил мне об этом. За всеми новыми впечатлениями из памяти вылетели вспоминания про ту ночь перед отъездом и разговор в саду. Данные события, как и странная беседа с мамой про демона, волновало меня ничуть не меньше, чем тогда… Как же я могла забыть об этом? Что же, подытожим: мне надо найти ответы, и я знаю, у кого попросить помощи. Вот так — настроившись решительно, я встряхнула своими рыжими кудрями и, завязав на шее шнурок с синей бусинкой, вышла из комнаты.
Утром в большом зале было, как всегда, шумно. А что вы хотите? Столько детей и подростков в одном месте, да ни один бутерброд не заставит их замолчать!
— Титучи, сюда, — помахала мне Цецилия из-за стола Рейвенкло.
На самом деле, разделение учеников на колледжи не было таким уж строгим, за время завтрака многие успевали обойти все столы и обсудить новости с половиной школы. Вот и сейчас за столом Рейвенкло виднелась рыжая голова Зонка, учившегося в Гриффиндоре, и Тилисии из Хаффлапафа, в то время, как Эван из Слитерина уже возвращался к столу своего колледжа.
— Садись, я заняла тебе место, — победоносно заявила Цециль, отодвигая тарелку.
— Спасибо, — кивнула я, плюхаясь рядом с Пини, неуклюже задевая под локоть Тилис. — Прости, не хотела, — послышались мои робкие извинения.
— А? — Тил подняла на меня абсолютно невидящей взор и что-то пробубнила себе под нос.
— Неужто этот зверюга Коркус опять испытывал свои заклинания на Помфри? — спросила я, поворачиваясь к Пин. — Вид у нее такой, как будто ее все еще не расколдовали.
— Хе, — хмыкнула Цециль, переводя взгляд на все так же поглощенную своими мыслями подругу, — боюсь профессор заклинаний тут не при чем. Перед тобой ярко выраженные симптомы переходного возраста, а именно, любовной лихорадки. — Попилия, и кто на сей раз?
Но Тил проигнорировала даже то, что ее окликнули по второму имени, которое она терпеть не могла.
— И часто такое происходит? — шутливо поинтересовалась я.
— Да с кем как, — пожала плечами Цециль, — болезнь прогрессирует, еще года два назад пары возникали лишь в преддверии дня святого Валентина, ну а сейчас.… Да что говорить, глянь на Тилис, у нее все на лице написано.
И вправду картина была яркой.
— А ты?
— А что я? — испуганно переспросила Пини.
— У тебя еще не появилось симптомов?
— Нет, но я принимаю лекарство.
— В смысле?
— Маскируюсь от вируса — все уверены, что я безумно влюблена, но, на самом деле, это мои способ уединится, когда в гостиной начинаются бурные охи и вздохи по очередному парню.
— И кто твоя маскировка?
— Тот, с кем мои отношения безнадежно невозможны.
— Расшифруй для магглы, — попросила я, продвигая к себе яичницу.
— Капитан команды по квиддичу, уже третий год побеждающей в турнире, один из лучших учеников, опасный, красивый и непреступный.
— Сдаюсь.
— Она про Эвана, — нахально влез Бродерик, садясь между нами.
— Ты дождешься, что я тебе в молоко подмешаю жабью тину, — раздраженно заметила Пин.
— Ну, это обратимый процесс, — парировал Зонк. — Несчастный, неужто ты всерьез надеешься, что хоть одна девушка тебя поцелует, даже если лягушачья личина лучше твоей нынешней? — отрезала Цециль.
— Ладно, мне нужна ваша помощь, — пропустив мимо ушей замечания Пин, заявил Бродерик. — Я тут вчера перестарался и теперь…
— Перестарался? Да ты чуть не разнес кабинет на уроке Зельеварения, — пробурчала Цециль, вырывая свою тарелку из руки Зонка.
— Но я должен был узнать, что будет, если кролью траву смешать со слюной каймана, чешуей дракона и перхотью орка!
— Взрывоопасная смесь, — невольно заметила я.
— Ну так! — по лицу Броди пробежала довольная улыбка. — Я так и знал.
— Как сказал один неглупый маггл «и все же она вертится», — подытожила Пини. — Так в чем тебе нужна помощь?
— В наказание меня послали отработать пару часов в архиве, — набивая рот и тарелку, отвоеванную у Цециль, продолжал Бродерик. — Работа плевая… пару…пару…бумажек разобрать, — наконец прожевав содержимое своего рта, продолжил он, — вот я и подумал, может кто-то из моих друзей поможет.
— Я не смогу, — покачала головой Цецилия, — у меня куча работы в библиотеке, мистер Нутц отсутствует, а я, как его помощник, за все там отвечаю.
— Какая же ты зануда, Пини, — разочарованно прошамкал Броди. — А ты, Титучи, тоже занята? — спросил Бродерик, смотря на меня взглядом доверчивого щенка… И почему так трудно сопротивляться, когда парни смотрят таким взглядом?
— Ладно, помогу, — кивнула я.
— Здорово, — просиял Зонк. — Ну, девочки, я побежал. Мне тут еще надо кое-что подготовить для урока заклинаний.
— Готова поспорить, это очередные разрывные перья, — вздохнул Цециль, глядя ему вслед. — Если бы он не был таким шалопаем, то я сказала бы, что он даже мил.
— Пини, родная, я тебя тут кое о чем попросить хочу, — решила я воспользоваться временным затишьем вокруг нас. — Ты ведь помогала составлять библиотечный каталог, значит, неплохо знаешь книги библиотеки?
— Неплохо? — хмыкнула Цециль, — да я их знаю почти также хорошо, как наш библиотекарь.
— В таком случае ты не могла бы найти для меня одну книгу? Эта книга, в которой говорится о некоем демоне.
— Демоне? Ну, по демонологии книг предостаточно, — пожала плечами девушка.
— Нет, я не о простом демоне, Цециль, а о том, что заменяет человеку душу.
— Ух ты, — Пини чуть не подавилась соком, — эка тебя занесло, я о подобном никогда и не слышала. — Цециль задумчиво оглядела стол. — Разве что только в запретном отделе… Но я поищу!
— Пини, ты просто чудо, — я обняла ее за плечи, переполненная чувством благодарности.
— Да ладно тебе, — рассмеялась она.
— А о чем вы без меня тут болтаете? — обижено проворчала Тилис, очнувшаяся от своего наваждения.
— С добрым утром, — саркастично усмехнулась Цецилия. — Боюсь, что болтать будем уже потом, первая пара через десять минут, а идти до кабинета астрономии все двадцать.
— Нам сюда! — победоносно заявил Бродерик после двухчасового блуждания по коридорам.
— Наконец-то, — измучено улыбнулась я, останавливаясь у маленькой дубовой двери.
Броди достал небольшой почерневший от времени ключ, и ржавый замок жалостливо заскрипел.
— Я думала, такие запоры в Хогвартсе под магической защитой, — немного разочарованно пробормотала я, следя за тем, как с трудом, но все же подается пружина.
— Так и есть, — кивнул Броди, — но на время приведения документации в порядок защиту сняли.
Наконец замок сдался, и дверь на удивления легко скользнула во тьму.
— Только после вас, — улыбаясь до ушей, отошел в сторону мой спутник.
Терпеть не могу темноту, но еще больше — признаваться в своей слабости.
— Илюминус, — прошептала я, доставая волшебную палочку, и шагнула внутрь.
Зрелище, представшее передо мной, поистине поражало воображение. За маленькой дубовой дверью под лестницей скрывался огромный лабиринт стеллажей под невероятным сводчатым потолком, покрытым замысловатой лепниной, наверняка нетронутой с момента построения замка.
— Ух ты! — не смогла удержать восклицание восторга и удивления я.
— Да, это потрясает, — согласился Броди, проходя внутрь следом. — Итак, приступим?
— Хм, работы определенно больше, чем ты говорил, — заметила я, еще раз обводя взглядом огромное пространство перед собой.
— Не волнуйся, нам нужно всего лишь разобрать коробки с 1900 по 1920 год, — ободряюще кивнул Зонк, сбегая по ступенькам маленькой лестницы, ведущей вглубь подвального помещения.
Мне оставалось лишь молча последовать за ним. Дух сырости и плесени, казалось, заменял сам воздух этого места, а приглушенное свечение наших палочек терялось во мраке подвала.
— Что здесь может хранится? — недоумевала я, заворачивая за очередной угол в поисках табличек с нужными датами на полках.
— Документы о приеме, журналы, отчеты по успеваемости, результаты С.О.В. и всякая другая
учительская чушь, — послышался в отдалении голос Бродерика.
— Кажется, нашла коробку за 1918, — крикнула я, чихая от удушливого запаха пыли. — Только ничего не видно, ты случайно не захватил с собой что-то наподобие твоих обжигающих огоньков, которыми ты пытался поджечь мантию Мистера Коркуса?
— Нет, — разочарованно протянул Бродерик откуда-то справа, — но я могу за ними сбегать, ты не против? Я мигом.
— Не против, все равно работать в этой кромешной мгле невозможно.
На самом деле, меня вовсе не вдохновляла перспектива остаться одной в сумрачном подвале, но альтернативы не было.
— Ты только не задерживайся, хорошо? — робко добавила я.
Ответа не последовало, лишь отчетливый скрип двери. Теперь я все же осталась одна на десятки километров, в архиве, напоминающем скорее старинный лабиринт полный темных закоулков, всего с одной-единственной зажженной волшебной палочкой… воодушевляет, нечего сказать. «Ладно, лучше об этом не думать», — я открыла коробку в поисках того, что могло бы меня отвлечь. Зонк был прав, там находилась куча всего, но ничего, действительно стоящего внимания. Хм, журнал по успеваемости — Гриффиндор: Мари Кловье и Джи Маргус. Ой, это папа. Ну да, в 1918 году он был на последним курсе. Так, а где папки с успехами Рейвенкло? Интересно, мама была такой же занудной отличницей, как отец? Смешинки, рождавшиеся в этот момент в моей голове, отогнали даже страх перед темнотой. Но она продолжала сгущаться, и если бы я подняла голову, то поняла бы, что тьма концентрируется вокруг того места, где сидела я, будто крылом птицы накрывая мою фигурку, склонившуюся над старыми документами. Внезапно я почувствовала чье-то безмолвное присутствие. Такое странное ощущение, будто сзади кто-то есть, но нету сил обернуться, так как вы уже почти осязаете чье-то движение за спиной. В архиве было тихо, и я старалась даже не дышать, чтобы не нарушить эту тишину. Все мое тело свело судорогой, а я боялась шелохнуться в ожидании чего-либо, способного развеять мои галлюцинации. Но вместо пробуждения ото сна последовал легкий скрип прогнивших ступеней.
— Броди, это ты? — не выдержала я. Но ответа не последовало.
Кто-то шел в моем направлении, его шаги гулким эхом разносились по всему подвалу. Еще секунда раздумий и я окончательно поняла, что у меня нет желания узнать, кто этот загадочный гость. Тихо поднявшись, я запихнула коробку под нижнюю полку и, стараясь не визжать от холода, обжегшего ноги (чтобы не шуметь, туфли, само собой, пришлось снять), двинулась по направлению к выходу.
Стремясь ступать как можно тише, на цыпочках пробираясь по темному лабиринту, я пыталась уловить хоть один шорох, чтобы догадаться, где находится второй ночной посетитель архива, но ничего, кроме моего неожиданно громкого сердца, слышно не было. К тому же, чем дальше я удалялась по стеллажному коридору, тем больше мне хотелось обернуться. Неотступное ощущения чужого взгляда на моем затылке не покидало меня. А впереди был самый сложный отрезок пути — открытая площадка перед лестницей. Единственная возможность преодолеть ее не замеченной — это положится на тьму. Загасив волшебную палочку, я сделала робкий шаг вперед.
Мрак… нет ничего страшней, чем его необъятный и холодный вакуум. Может, именно поэтому он меня так и пугает, потому что не имеет границ. Я закрыла глаза, все равно они мало чем могли быть полезны мне в настоящий момент. Мои попытки держать в голове картинку данного места и расположения лестницы в нем окончились неудачей. Так что каждый раз, спотыкаясь, я прикрывала рукой рот, чтобы даже легкий всхлип от рассеченной коленки не привлек внимания незнакомца. Найдя стену, я медленно, на ощупь продвигалась в направлении лестницы, по крайне мере мне так казалось. Я уже почти вдыхала теплый и сухой воздух коридора, когда услышала это шипение. Мне очень не хотелось открывать глаза, но, почти супротив своей воле, я все же посмотрела во тьму.
Чернота… И ничего, кроме нее, вокруг меня не было, но источник шипения все так же оставался где-то рядом, возможно чуть выше моей головы. С одной из полок погруженного в потемки подвала на меня взирали два желтых, ярко горящих глаза. Любопытно, если я закрою веки и посчитаю пару секунд про себя, они исчезнут?
Не знаю, каким чудом я преодолела последнюю ступеньку. Из полу раскрытой двери архива слышалась возня, но я не хотела искушать судьбу и проверять, вправду ли испугалась кошки. Я просто захлопнула дверь, подперев ее старой доской, служившей когда-то засовом. Щеку больно жгло, кажется, она меня сильно поцарапала. Оказавшись в пустом коридоре, я попыталась отдышаться, но эта пустота не принесла успокоения.
«Лучше поскорей найти кого-нибудь», — решила я, спеша к одной из лестниц. Причудливые блики свеч безмолвной тенью следовали за каждым моим шагом, а осознания чужого присутствия отнюдь не исчезло, когда коридор позади начал оживать. Свечи гасли одна за другой, а беспощадная тьма гналась по пятам.
Бежать было бесполезно, свет быстрее меня. Еще секунда, и я оказалась в полной мгле. Чем быстрее я бежала, тем сильнее был всепоглощающий страх. Пару раз я спотыкалась о неровно уложенные камни, пол здесь не был покрыт деревом, как на верхних этажах. По ноге струилась кровь, разодранная щека горела, а ступни ужасно замерзли. Но сейчас у меня не было времени на жалость к себе. Какой-то проем, дверь и очередное падение, но на этот раз вместо жесткого пола я наткнулась на нечто мягкое. Страшно было вообразить, чем это могло оказаться в мрачном подземелье. Моя рука в нерешительности попыталась ощупать поверхность, на которой на данный момент я, в прямом смысле слова, восседала. Сначала пальцы скользнули по какой-то материи, далее шло нечто теплое и рельефное.
— Прошу прощения, но еще одно движения ваших пальцев в том же направлении выколет мне глаза, — сердитый голос, раздавшийся рядом, был мне знаком.
От такого неожиданного заявления я аж подскочила, чем вызвала еще большее неудовольствие сбитого мной человека.
— Если можно, потише! Не забывайте, что в данный момент вы все еще сидите на моей грудной клетке. Кстати, если это не сложно, не могли бы вы с нее встать?
— Да, — еще больше смущаясь, кивнула я, будто мой собеседник был способен разглядеть этот жест.
— Мне знаком ваш голос, — робко заметила я, отходя к стене.
— Мне ваш тоже, вы — новая ученица, что не могла открыть дверь, — заметил он, судя по тому, что его голос звучал с другой высоты, уже поднявшись.
— Да, — впервые я была благодарна темноте, иначе бы он увидел, как я краснею. — А вы Том?
— Верно, — в его голосе послышалась усмешка. Что вы здесь делаете в такое время, Титучи?
— Я была в архиве, а потом…
Нет, рассказывать о том, что произошло потом, не стоит. Достаточно случая с дверью, из которого он помог мне выкрутится, к тому же, мне польстило, что он запомнил мое имя, не хотелось бы портить впечатление о себе паранойндальными рассказами.
— Я очень рада, что хоть кого-то встретила…я…
— Вы плохо ориентируетесь в темноте, — его улыбка была практически осязаемой.
— И это тоже, — я попыталась придать своему голосу безразличный тон. — Вы не проводите меня?
Просить об этом было неудобно, но все лучше, чем снова остаться здесь одной.
— Не могу отказать такой вежливой леди.
Нет, он определенно опять улыбается.
— И куда вы держите путь?
Хороший вопрос, в архив сегодня я точно не вернусь.
— Учительское крыло.
— Ладно, тогда вперед. Вашу руку.
Я неуверенно протянула холодную ладонь.
— Какие ледяные, у вас такие всегда? Или их еще не поздно отогреть?
Легко задавать провокационные вопросы девушке, которую ведешь по коридорам, скрытым во мгле.
Мы молчали почти всю дорогу, я полностью доверилась ему в выборе пути, покорно следуя следом. Казалось, что гигантский крот здорово потрудился над созданием подземелий Хогвартса. Директору стоило бы подумать о выпуске подробной карты этой части школы.
— За поворотом будет лестница, — уверенно заявил Том.
И он был прав. Я почувствовала, как неуверенность и замешательство исчезают — наконец что-то знакомое в этих туннелях. Вокруг было все также темно, но это не мешало мне нащупать ступеньки. Напротив, я почти летела по ним. На сей раз, Том с трудом поспевал за мной. Я уже достигла лестничной площадки, как вдруг ступени под ногами задрожали. Лестница медленно поползла в сторону. Не ожидая такого поворота, я неловко балансировала на грани. Еще секунда, и я бы полетела в сумрачную пропасть. Но крепкая рука вовремя подхватила меня.
— Спасибо, — вцепившись изо всех сил в перила, прошептала я.
— Не за что, — пожал плечами Том.
Я же испуганно зажмурилась, не желая смотреть в бездну мрака, от которой меня отделял всего один шаг.
— Ты в порядке? — обеспокоено поинтересовался мой спутник.
— Кажется…, — кивнула я. — Ненавижу темноту.
— Держись, — его рука коснулась моей. — А то ненароком сломаешь перила.
Я обхватила предложенную ладонь, следуя за легким движением, которым он притянул меня к себе.
— Знаешь, почему люди боятся тьмы? — его голос щекотал мое ухо. — Потому что нет ничего страшнее неизвестности. Мы боимся самих себя в темноте.
— Открой глаза и посмотри, — интимный шепот Тома коснулся меня, будто изнутри.
Не вполне уверено, я послушалась его. Где-то внизу спала все та же чернота, а лестница продолжала медленное движение над бездной.
— Не бойся, я тебя держу, — его руки крепко обняли меня и страх действительно отступил.
Потребовалась какое-то время, чтобы я осмелилась поднять глаза. Теперь я не боялась тьмы, да ее там и не было. Все вокруг было озарено мягким тусклым светом, подобным тысяче светлячков, и в этом слабом мерцании отражения картин, живущих своей жизнью, как сны, проплывающие мимо нас. Казалось, все заворожено чьим-то заклинанием — даже сам воздух в этот момент стал реален.
Что это за огни? Звезды? Нет, не они — мы ведь в помещении.… Этот тусклый свет свечей по стенам и чье-то присутствие на расстоянии вздоха, волновало. В этот миг мне было дозволено все, и я, в своем великодушии, могу позволить многое другим. А лестница все неслась вверх — поглощенная бесконечностью момента…
Легкий толчок заставил меня очнутся от грез.
— Кажется, мы прибыли, — улыбнулся Том.
Только сейчас я осознала, что все это время находилась очень близко к нему … слишком близко… Прилив стыда и гнева, накрыла меня. «Как просто, оказывается, заговорить мне зубы!»
Я почти в припрыжку отскочила от своего провожатого на безопасное, на мой взгляд, расстояние. На мгновение в его глазах застыло изумленное выражение, а потом он рассмеялся. Причем, это была вовсе не циничная насмешка, а задорный и искренний смех. Подобным обычно смеются дети. Сейчас он выглядел как хулиганистый мальчишка — ну разве можно на такого сердиться? Я и сама
чуть не рассмеялась, но все же, из последних сил приняв серьезный вид, заявила:
— Мама меня предупреждала, что ребята могут быть очень изобретательны ради достижения своих целей.
— А, тогда понятно, почему ты бродишь по ночам в гордом одиночестве, — все так же улыбаясь, заявил он, направляясь вглубь коридора. — Обещаю больше не покушаться на твою невинную душу. Если, конечно, ты сама этого не захочешь.
Последнюю часть фразы он произнес очень тихо, но у меня хороший слух. Еще пара поворотов в пустынных коридорах, и я уже без труда узнавала дорогу, ведущую к преподавательскому крылу.
— Спасибо, что проводил, дальше я и сама дойду, — развернувшись перед Томом, решительно заявила я.
— Как хочешь, — он лишь пожал плечами. — Надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь мне, от кого убегала и кто тебя так оцарапал, — сказал Том, легким движением касаясь моего лица.
Я постаралась отстранится от его руки.
— Кошка.
— В Хогвартсе порой слишком много кошек, — понимающе кивнул он. Кажется, в этих словах был подтекст, но я не уловила его смысла.
— Еще раз спасибо.
— Не за что. На вот, — с этими словами Том достал из кармана свечу и зажег ее.
Я изумленно приняла подарок из его рук.
— Если у тебя была свеча, почему ты не воспользовался ей в подземелье? — недоумевала я.
— Ну, тогда тебе бы не понадобилась опора моей руки, не так ли?
Я кивнула и почти бегом кинулась за угол, так как смех просто душил меня. «Первым делом завтра надо будет расспросить Пини о нем», — подумала я, засыпая в своей теплой постели.
