Глава 3. Аудиенция.
В Львиной Башне я освоился мгновенно и почувствовал себя как дома. Мой круг обязанностей определился сам собой, и жизнь обрела приятный и четкий ритм. Утром я приветствовал Хозяйку (ни в коем случае не путаясь у нее под ногами!), во время дневного перерыва старался быть в Общей комнате — а вдруг она зайдет; там же находился почти все время после обеда и непременно оказывался в спальне к Хозяйкиному приходу. Остальное время принадлежало мне, и я делил его между сном, чтением и прогулками. Спал я немного и только днем: кто же будет спать ночью, когда существуют коридоры Хогвартса? Разве что ученики, и то не все и не всегда. Читал много и усердно. Разумеется, не могу похвастаться тем, что прочел столько же книг, сколько Хозяйка (это едва ли возможно), но уж всяко больше, чем иные двуногие, на которых я не буду указывать лапой. И, в отличие от этих самых двуногих, «Историю Хогвартса» я прочитал от корки до корки.
В Общей комнате было весело и уютно. Никогда не думал, что существует так много симпатичных человеческих детенышей. Там был только один неприятный тип — годом старше Хозяйки и ее друзей; я старался держаться от него подальше. Оставляя в стороне Хозяйку, которая в моих глазах стояла отдельно от всего рода человеческого, более всего мне нравились Гарри, Невил и Джинни. Я не мастер описывать людей, и мне легче всего передать свои ощущения от них. В Гарри чувствовалась удивительная глубина, и к тому же… за такими, как он, идут. Я пошел бы за ним, не нарушая верности, — разве моя Хозяйка не стояла рядом с ним, голос разума и совета? Невил, смешной, нелепый, спотыкающийся на ровном месте, вечно нуждающийся в Хозяйкиной помощи, — я видел, что он, как бы сказать, настоящий, без капли фальши, тот, на кого всегда можно положиться. В Джинни было что-то кошачье; я видывал таких незаметных, чем-то обиженных кошечек (они несколько задерживались в Магазине), из которых в считанные недели вырастало нечто потрясающее. С Хозяйкой у Джинни, казалось, было немного общего, но ладили они прекрасно.
Что до прочих обитателей Башни, мое внимание, разумеется, сразу привлекли двое близнецов — братья Рона и Джинни. Вначале я опасался их: они казались образцовыми представителями породы Дергающих-За-Хвост, но вскоре понял, что ошибся. Их чувство юмора (не всегда мне понятное) было несовместимо с жестокостью. Было ли оно совместимо с мстительностью, — вопрос другой, но меня он не касался. В первую же неделю Хозяйка рассказывала мне перед сном, как профессор Люпин (тот самый наш попутчик из поезда, оказавшийся преподавателем!) учил свой класс бороться со страхом с помощью смеха. Я подумал тогда, что, если возникнет необходимость настоящей борьбы с чем-то по-настоящему страшным, смех близнецов окажется бесценным оружием.
А вот старший из братьев Уизли мне не нравился, хотя Хозяйка и говорила о нем с уважением. Я видел, что он ненадежен, — как твердая на вид металлическая поверхность, которая прогибается, если надавить. Прямая противоположность Невилу.
Легко догадаться, что теперь у меня не было времени скучать. И все же мне по-прежнему не хватало общения с себе подобными. Сколько котов и кошек видел я на перроне, когда мы уезжали в Хогвартс! Ни с одним, ни с одной из них мне долгое время не удавалось познакомиться. Меня удостоил беседы лишь один почтенный кот из Львиной Башни. Он ознакомил меня с системой кошачьих лазов в Замке, а затем объяснил, что школьные коты образуют Сообщество, которое не принимает новеньких, пока те не получат одобрение Верховной Кошки Хогвартса. На мой вопрос, где и когда я смогу встретится с этой Августейшей особой, мой собеседник ответил, что время и место зависят только от нее самой.
— И если ты не узнаешь ее сразу, — прибавил он, — то не стоишь даже молока, которое наливают нам эльфы, не говоря уже о лакомых кусочках, которые приносят хозяева.
Мне оставалось только надеяться, что я не окажусь глупцом в решающий момент, а пока я бродил по коридорам Хогвартса в полном одиночестве. Одна кошка, впрочем, выразила желание со мной заговорить, но она вызвала у меня резкую антипатию, причем совершенно независимо от того, что я успел наслушаться о ней в Львиной Башне. Я проигнорировал эту особу и оказался прав: позднее мне объяснили, что миссис Норрис не принята в Сообщество. Во время ночных прогулок мне случалось подчас видеть издали профессоров: я сопоставлял их облик с рассказами Хозяйки и пытался догадаться, кто есть кто. Раза два мне попадался Люпин. Я проникся к нему уважением после сцены в поезде; Хозяйка, да и все в Львиной Башне говорили о нем с энтузиазмом, но от глухого страха перед ним я полностью отрешиться не мог. Несколько раз я видел леди (другим словом ее не назовешь), которая вызывала у меня необыкновенное восхищение. Я надеялся, что это та самая, о ком Хозяйка говорила с особым почтением и любовью.
С Хозяйкой мы беседовали каждый вечер. Она делилась со мной многим, в том числе тем, чего не рассказывала друзьям. Я не только наслаждался ее беседой, но учился выполнять свои обязанности как можно лучше. Я начал угадывать, когда именно ей нужно мое присутствие. Методом скорее проб, чем ошибок я обнаружил, каким образом подсунуть свое ухо под ее пальцы, чтобы это было не просто приятно ей, но помогло хоть немного снять усталость. А уставала она все больше и больше: я заметил это куда раньше, чем ее друзья. Впрочем, они ведь ничего не знали про хроноворот!
И вот в начале октября, когда я совершал свою обычную ночную прогулку, мне навстречу вышла из-за угла полосатая кошка. Разумеется, я тотчас понял, что передо мной Глава нашего Сообщества. В ее глазах сосредоточилась вся кошачья мудрость. Она была величественна — истинная Бастет!1 Конечно, так ее звать не могли, но я был уверен, что она может носить только божественное имя.
Любой двухнедельный котенок сказал бы, что она на самом деле не кошка, а человек. Я же взялся бы утверждать, что она и кошка, и человек. В отличие от Крысы, у которой должны были быть веские причины прятать свой подлинный облик и с которой, очевидно, была связана некая отвратительная тайна, нашей Леди явно незачем было скрывать свою двойную природу.
Все эти мысли стремительно пробегали в моей голове, в то время как я замер в Самой-Почтительной-Позе. И только я начал пытаться представить себе человеческий облик нашей Леди, как она обратилась ко мне.
— Новичок! — ее голос звучал негромко и повелительно. — Кто ты и кому служишь?
— Мое имя Ритрос среди четвероногих и Косолапус среди двуногих, миледи, — ответил я с подобающим смирением, а затем с подобающей гордостью продолжил: Я служу Гермионе из Львиной Башни.
— Вот как… — мне показалось, или выражение ее глаз стало менее строгим? — Она никогда не выбирает случайно, твоя Хозяйка. Она никогда не выбирает то, что легко. Ей предстоят в жизни лишь трудные дороги. Ты должен быть ей поддержкой и опорой, Ритрос. Конечно, у нее есть два настоящих друга, но они всего лишь мальчишки, они сами нуждаются в ее поддержке и опоре. Ты понимаешь меня?
— Надеюсь, что да, миледи. Коты мудрее мальчишек — даже Мальчика-Который-Выжил. Мы с Хозяйкой предназначены друг для друга: недаром я так долго ждал ее в Магазине.
— Служи ей хорошо, Ритрос. Я хочу, чтобы у тебя была возможность придти ко мне, если для нее это будет необходимо. Взгляни на другой мой облик.
— Не нужно, — сказал я, набравшись мужества. — Он мне знаком, леди Минерва.
— Твоя Хозяйка умеет выбирать, — тихо проговорила она и скользнула прочь.
[1] Бастет — египетская богиня, изображаемая с кошачьей головой или в виде кошки.
