Глава 8. Квиддич и некие открытия.
Вот ведь говорят, что «в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит», думал я, выйдя из Львиной Башни и пробираясь к выходу из Замка. А разумный кот, когда снаружи буря, а в коридорах ужасные сквозняки, устраивается в уютном уголке с Хозяйкиным учебником по защите от Темных сил. Только вот одного пса выгнали на улицу… насовсем. Стало быть, разумный кот должен составить ему компанию в ночь полнолуния, почему-то столь важную для него.
Удивительное дело! Когда я собирался идти на прогулку в Запретный Лес под проливным дождем, когда я еще выходил из Замка, на уме у меня было одно только желание помочь Сириусу. Но пока я мчался по земле Хогвартса к Дракучей Иве — а свет полной луны упорно пробивался сквозь тучи, — в моей груди просыпались совсем иные чувства, чем-то схожие с теми, что я испытал, когда охотился на Крысу. Они становились тем сильнее, чем более приближался Лес, — и перед Сириусом я предстал котом, жаждущим приключений.
Кот Мерлина… Кот Мерлина мог бы мне позавидовать. Едва ли ему доводилось повидать столько чудес за одну ночь, и, конечно же, у него никогда не было такого спутника. Для Сириуса Лес был родным домом, и он щедро делился со мной всеми его сокровищами, проводя меня любимыми тропами — то к полянам, то к чащобам. Дождь вскоре перестал меня беспокоить (должно быть, промокнуть можно только до определенной степени, дальше уже все равно), а ветер создавал особую музыку. И луна, луна, которая ощущалась, даже не будучи видимой.
Разумеется, у меня было огромное преимущество перед Сириусом — преимущество, которым я стыдился воспользоваться, пока он сам не спросил меня: «А почему бы тебе на дерево не залезть?» И он с удовольствием смотрел, как я прыгаю с ветки на ветку — оказалось, это легко! Это замечательно! Я начал немного понимать любовь Гарри к квиддичу.
— Что видишь, Ритрос?
— Кентавров. Несутся вдоль оврага, скрылись…
— Джеймс с ними как-то наперегонки скакал, они ни о чем не догадались.
Еще глубже в Лес.
— Ритрос! Третий раз спрашиваю, что видишь? Язык проглотил?
А я не мог не только отвечать ему, я дышать боялся, боялся, что малейшим движением спугну это чудо, что оно исчезнет… И Сириус понял, что со мной: только одно живое существо в мире вызывает такое безмолвное благоговение.
— Единороги?.. Смотри, твое счастье… смотри.
Минут через десять, когда мы для разнообразия неслись рядом, Сириус рассказал мне, что их компании никогда не удавалось посмотреть на единорогов вблизи. «Они чуяли в нас людей — мужчин. Я только тогда жалел, что с нами девчонок нет!» А я представил себе, как наша Леди, выпрыгнув на поляну, принимает свой человеческий облик и подходит к этим удивительным созданиям. А еще лучше, если бы с нами могла оказаться Хозяйка… за ней любой единорог пошел бы на край света.
— Ритрос, а ты не мог бы посмотреть, что там за существа в загоне недалеко от хижины Хагрида? — спросил Сириус, когда мы возвращались. — Я так близко подходить не решаюсь.
— И смотреть нечего. Там гиппогрифы.
— Ты шутишь!.. Кеттлберн, конечно, отчаянный, но чтобы гиппогрифов на уроки приводить…
— Так заботу о Магических существах преподает сейчас Хагрид.
— Пес Мерлина! Как я завидую нынешним студентам!
— Вот только… На первом же занятии гиппогриф ранил одного… из Змеиного Ущелья — он сам виноват, не слушал указаний. Теперь гиппогрифу грозит казнь. Будет слушание. Наши ужасно переживают, Хозяйка ищет для Хагрида доводы, чтоб он их представил.
Сириус помрачнел.
— Твоя хозяйка может найти сколько угодно доводов, да Хагрид их повторить не сумеет, — заметил он с присущей ему иногда удивительной проницательностью. — К тому же, знаю я этот Комитет, Азкабан по половине из них плачет. А кто этот с-слизеринец?
— Драко…
— Драко? Мальфой? Так. Подрастает смена.
В его голосе была какая-то особая горечь; я не стал спрашивать, откуда он знает фамилию. Лучше сменить тему.
— Его рука уже наверняка зажила, но он симулирует, чтобы не играть в такую погоду. Вместо их команды с нашими будет играть Барсучья.
— Когда матч? — Я уловил в его глазах знакомый уже блеск.
— Послезавтра, то есть, теперь уже завтра.
— Я приду посмотреть на Гарри. И не спорь, Ритрос, я знаю все, что ты скажешь, опасности никакой.
Если сравнивать с пробежкой по Замку… действительно, никакой опасности. И главное, какой смысл спорить?
— Это было здорово! — сказал Сириус, когда мы прощались. — Жаль, что не ты был с нами четвертым.
— Ты что под дверью болтался? — спросил Шеймас Невила, когда они вдвоем входили в Общую Комнату. Был вечер накануне первого матча. Я лежал у камина, вспоминая вчерашнюю прогулку, вполуха слушая разговоры окружающих и поджидая Хозяйку.
— Пароль забыл, — ответил Невил с комической досадой. — Только успел запомнить предыдущий, как сэр Кэдоган его уже поменял.
Плохо. Кажется, доставить Сириусу пароль будет труднее, чем я думал.
— Кто знает, где Рон? — обратилась Джинни к третьекурсникам.
— Ему Снейп отработку назначил.
К своему стыду я обрадовался — не наказанию Рона, конечно, а его отсутствию. Он был так враждебен ко мне в последнее время, что без него было гораздо уютнее.
— У вас тоже Снейп замещал защиту? Слушайте, такого кошмара…
— Он еще хуже, чем на зельях, это…
Вся комната разразилась потоком возмущенных жалоб на громадность и сверхсложность эссе, которое Снейпу вздумалось задать к началу недели. Эх, нескоро я увижу Хозяйку. Пошла прямо с обеда в библиотеку и наверняка просидит до закрытия.
Разговор в Комнате обратился к квиддичу, а мои мысли, по естественной ассоциации, — к Сириусу. Должен же я что-то сделать! Выяснение пароля придется отложить на самый конец. А пока что мне нужно попасть в спальню, где Крыса, хотя бы один раз и на пару секунд, на худой конец, просто заглянуть! Отличу я вещи Рона от других! Надо попробовать… Надо попробовать утром, спросонья мальчишки плохо соображают. Дождаться буднего дня, когда они торопятся? Не стоит, Рон всегда боится, что не успеет позавтракать, он может выйти первым, этого мне не надо. Лучше в выходной, он поспать любит. Завтра.
Хозяйка действительно вернулась из библиотеки очень поздно, встревоженная и расстроенная. Уже в спальне, расчесывая волосы, она спросила соседок с тщательно скрываемым (но очевидным для меня) волнением, удалось ли им сделать снейпово задание. Получив ответ, что они еще и не думали за него браться, вздохнула с облегчением.
На свой пост у двери в спальню мальчиков я явился еще ночью, чтобы не пропустить ни малейшего шанса, и тихо-тихо ждал, размышляя о загадочном поведении Хозяйки. Что могло так взволновать ее в задании Снейпа? И почему она, уже лежа в постели, так долго перелистывала календарь?
Вскоре мое одиночество нарушил Пивз — величайший любитель и мастер доставлять обитателям Замка бессмысленные неприятности. Он внимательно посмотрел на меня и ехидно захихикал, после чего влетел в спальню. Не знаю, какую шутку ему вздумалось сыграть с Гарри (перед матчем!), но некоторое время спустя тот вышел из спальни полностью одетый, с метлой и, разумеется, в дурном настроении. Увы, он тотчас заметил меня и стащил вниз. За хвост. Любого другого я бы оцарапал.
Мной овладело упрямство, и я еще три-четыре раза попытался подняться наверх — и всякий раз Гарри возвращал меня назад. Наконец, настало время идти к Хозяйке. Я надеялся после ее ухода заглянуть в эссе (что там такое?), но она убрала его в сумку, куда я никогда не лазал.
Неудачи неудачами, но мне предстояло в это утро впервые наблюдать матч по квиддичу! Приятно взволнованный этой мыслью, я отправился на встречу с Нихтой, которая обещала проводить меня на Кошачьи места.
Кошачье население Замка смотрит квиддич с одной из башен, которая обращена к стадиону. В тот день мы были в куда лучшем положении, чем двуногие зрители, ибо находились под крышей. Собралось нас довольно много. Мне пришлось расстаться с Нихтой, так как места в первых рядах принадлежали в тот день котам Львиной Башни и Барсучьей норы; коты Змеиного Ущелья и Орлиного Гнезда сидели сзади.
— Не знаю, за кого болеть, — услышал я за спиной голос Рубриуса. — Гарри, конечно, замечательный, но вы бы послушали, что наши девочки говорят о Седрике!
— Пусть победит сильнейший, — отозвалась Нихта.
Матч начался. Только позапрошлой ночью я узнал невероятную радость прыжка с ветки на ветку в бурю. Сейчас я наблюдал полет в бурю и готов был сопереживать всем четырнадцати летающим. Впрочем, у меня не было проблемы, за кого болеть. Я любовался ловкостью трех наших девушек-нападающих, неистовством близнецов, стойкостью Оливера и, конечно, отчаянной решимостью Гарри. Впрочем, не только игра удерживала мое внимание: на пустом верхнем ряду зрительских мест четко обрисовывался силуэт огромного пса. Кот Мерлина, только бы все обошлось!
Матч длился довольно долго, с тайм-аутом. Порой мы слышали лишь шум дождя и вой ветра, порой ветер доносил до нас голос комментатора. Следить за счетом было почти невозможно. Я переводил глаза с игроков на Сириуса и внезапно обнаружил, что он исчез, — но не успел я порадоваться его благоразумию, как на стадионе показалось множество непонятных, пугающего вида теней?.. существ?.. А в следующее мгновение Гарри устремился вниз, к земле, а метла его полетела прочь. Вспышка серебряного света пронзила стадион, рассеяв жуткие тени, падение Гарри замедлилось, Хозяйка и Рон бежали к нему… И тут ветер донес до нас слова, произнесенные высоким юношей в желтой форме — как я был впоследствии благодарен ветру и моей памяти, которая эти слова удержала — «Из-за дементоров? Матч надо повторить».
Тогда мне, разумеется, было не до капитана чужой команды. Дементоры!.. Сириус, кот Мерлина, Сириус! Он успел скрыться? Да, конечно, иначе они не толпились бы на стадионе… Гарри! Дамблдор поднимает его на носилки, выкрикивает что-то успокаивающее… Я вспомнил сцену в поезде. Гарри теряет сознание из-за этих чудовищ уже второй раз. Ну вот не понимает моя кошачья голова, почему должны ловить преступника (и не преступника вовсе, а невинного человека) такие жуткие твари, что из-за них всю Школу трясет, а победитель василиска в обморок падает. Не понимаю я иногда людей.
Хозяйка и все наши вернулись из Больничного крыла успокоенные: кажется, Гарри там долго не пробудет. Говорили о том, что он лишился метлы, так верно ему служившей. Даже мы с Хозяйкой понимали, как велика потеря.
Хозяйка ушла в библиотеку тотчас после ленча и, как я услышал вечером, не пришла обедать. Она вновь просидела до закрытия и вернулась в Общую комнату еще более расстроенной, чем накануне. Устало опустилась в кресло, через пару минут встала, оглядела комнату, внимательно посмотрев на Парвати и Лавендер, болтавших в уголке, и направилась к лестнице, сделав мне знак следовать за собой. В спальне она плотно закрыла дверь, забралась с ногами на кровать, поманила меня и, перед тем, как задернуть полог, внимательно огляделась.
— Косолапус, я только тебе могу довериться. У нас с тобой будет ужасная тайна. Профессор Люпин, — она судорожно сглотнула и — мне послышалось? — всхлипнула, — профессор Люпин — вервольф.
Уже не в первый раз за последние месяцы в моей голове щелкнули, складываясь, кусочки мозаики. Но не время было обдумывать и анализировать. Надо было поддержать Хозяйку. Я поднял на нее глаза и потерся о ее щеку.
— Как жестоко, как… несправедливо! Такой человек! — на сей раз она явственно всхлипнула. — Это будет наша тайна, Косолапус. Я никогда никому не скажу.
Я долго успокаивал ее, пока она не заснула. Потом… Я знал, что должен спешить к Сириусу, что он беспокоится о Гарри, — но я немножко уподобился моей Хозяйке: у меня возникли догадки, и я должен был их проверить. Поэтому, едва Хозяйка затихла, я поспешно забрался под кровать с ее учебником по защите от темных сил и открыл главу о вервольфах — она оказалась заложена. Четверть часа спустя я мчался в лес, разглядывая на бегу сложившуюся в уме мозаику. Мой страх перед Люпином получил объяснение. Объяснение получила и паника, охватившая меня в ночь знакомства с Сириусом: было полнолуние. Но, кажется, особое значение полнолуния для Сириуса я тоже понял. Понял и многое другое, что было загадкой для меня в его рассказах о прошлом. А еще я прикидывал в уме возраст Люпина…
Бросился ко мне Сириус так, что чуть с лап не сбил.
— Что? Что с Гарри? Я видел, как его метлу разбило об Иву. Я… не мог оставаться. Что?
Я дал необходимые объяснения.
— Дементоры! Я… сбежал при их приближении. Я подумал, что они за мной. Слушай, Ритрос, я немногого в жизни боюсь, но этот ужас… Я его не выдержал.
— Прошу тебя, Сириус, не надо оправдываться, что раз в жизни ты поступил разумно. Дамблдор прекрасно справился с ними без тебя. А Гарри завтра будет на ногах. Можно подумать, что вы с его отцом никогда в Больничное крыло не попадали.
— Да уж… Но дементоры, Ритрос… У Гарри на глазах убили его мать, ему нужна специальная защита против этих тварей. Кто-то должен научить его. А я торчу тут в лесу. У тебя… есть что-нибудь новенькое?
Я рассказал об очередной неудаче.
— Значит, так не получится, и не пытайся больше. Придется вслепую.
— Погоди, а вдруг туда как-нибудь зайдет Хозяйка?
— Хм, я не уверен, что это возможно. Наоборот нельзя, это я точно знаю. — Он задумчиво почесал лапой за ухом, как обычно, когда собирался предаться воспоминаниям. — В наш седьмой год, осенью, Джеймс решил поздравить Лили с днем рожденья, преподнеся ей цветы на пороге ее комнаты. Сказал об этом только мне, попросил не говорить остальным. И вот, представляешь себе, раннее утро, народ понемногу собирается, и Джеймс с огромным букетом лилий торжественно делает три шага по девчачьей лестнице. Вдруг лестница встает дыбом и сбрасывает Джеймса вниз. Лилии по всей комнате, Рогалис в совершенно немыслимой позе, держится за все места одновременно, — и в этот самый момент на девчачьей половине звучит хор голосов «С Днем рожденья тебя», и наверху появляется Лили с подружками и с интересом взирает на всю эту картину. И тут голос Ремуса с нашей лестницы: «Не читал ты, Джеймс, историю Хогвартса!». Дааа… Джеймс тогда думал, что жизнь кончена, собирался сбежать из Школы — а Лили именно после этого начала смотреть на него как на человека.
Не пытаясь понять сложностей в отношениях между родителями Гарри, я мысленно сделал заметку перечесть соответствующую главу в «Истории Хогвартса». А пока что… Я шел к Сириусу с открытием и догадкой. Догадку настало время проверить.
— Люпин ведь умеет управляться с дементорами?
— Да, отлич… Погоди, погоди! Я же не называл тебе его фамилии!
— Он в Хогвартсе, Сириус.
— Что?!
— Преподает защиту. Моя Хозяйка догадалась, что он вервольф, а я сложил два и два.
— Лунатик здесь! Слушай, можешь отнести ему записку? Или нет, это слишком опасно, ее могут перехватить. Ритрос, ты писать умеешь?
— Нет.
— Но ты можешь научиться? Ты же такой умный, а это не так уж сложно. Пара-тройка уроков…
— Нет, Сириус, это запрещено. — Он фыркнул. — По-настоящему запрещено, как у вас некоторые заклинания. Видишь ли, если бы могли писать или вообще выходить на прямой контакт с человеком, кто-нибудь мог бы захотеть использовать нас как шпионов или вымогать у нас информацию. Понимаешь? Анимаги и волшебники, выучившие наш язык, не в счет, ибо это они делают шаг к нам, а не наоборот.
Сириус понуро кивнул и задумался: он явно понял меня. А я подумал: если бы у меня возникло искушение общаться с Хозяйкой, указывая ей на слова в книгах, каким жалким оказалось бы подобное общение по сравнению с тем, которое у нас было!
(Менее года спустя мне случилось прочесть книгу великого немецкого волшебника о коте, который написал свою автобиографию. Могу только сказать, что нас с этим котом воспитывали совершенно по-разному)1.
— Значит, нельзя. Не думай, Ритрос, я понимаю. Но знать, что Ремус здесь… Он один поверил бы мне — а может быть, нет. Пес Мерлина! Что я за болван! Я же могу встретиться с ним!
— Сириус, ты в уме?!
— Узнай, куда он уходит на ночи полнолуния. Узнай, Ритрос! В прежнем убежище его не бывает, я точно знаю. Но это должно быть где-то за пределами Замка!
Я задумался и очень тщательно проверил свои воспоминания.
— Сириус, помнишь ночь, когда мы с тобой познакомились? Было полнолуние. Я проходил мимо его кабинета и — клянусь тебе! — он был там.
— Но это невозможно! Что ты слышал? Какие звуки?
— Было тихо. Ну, может быть, скребся кто-то. Но я был в таком ужасе, что не могу ручаться.
— Да, Ремуса всегда боялись кошки. Не понимаю. Заклятие неслышимости на двери? Но как же мебель?.. Может быть, ему какое-нибудь успокаивающее зелье подобрали? — Он вздохнул, потом тряхнул головой. — Ремус в Хогвартсе!.. Расскажи, что можешь, а?
Мы проговорили долго: и о том, как его любят в Школе, и о том, как всем повезло — и ему получить потрясающую работу, и Хогвартсу получить потрясающего преподавателя защиты, и о том, что он лучше, чем кто-либо, может помочь Гарри с дементорами… Казалось, Сириус забыл обо всех волнениях дня. Но, уже когда мы попрощались, он издал восторженный рявк мне вслед:
— Слушай, Ритрос! А как все-таки Гарри летает!
На следующий день я в очередной раз взялся за «Историю Хогвартса». Еще с первого прочтения я припоминал, что главе, посвященной котам и иным спутникам будущих студентов Школы, непосредственно предшествовала глава для меня малопонятная, где рассуждали о чем-то вроде «как оберечь добродетель вверенных нашему попечению девиц, не подвергая их чрезмерному стеснению или обидному надзору» и где упоминались заколдованные лестницы. Ага, вот оно.
— Поистине, это заклинание достойно величайшей похвалы, леди Ровена, — произнес Салазар Слизерин, — но верно ли понял я ваше намерение наложить его лишь на двери, ведущие в девичьи опочивальни?
— Истинно так, милорд. Разве не пришли мы к согласию, что излишних заклинаний не должно быть в нашем Хогвартсе?
— Так вы считаете излишним, леди, наложить такое же заклинание на двери…
— Что слышу я, лорд Слизерин? Или вы способны помыслить, что найдется в Хогвартсе девица, будь она дочь графа или виллана, маглорожденная или потомок Морганы, которая… — Ровена Рэвенкло замолкла, не в силах договорить.
— Любезная подруга, — поспешила вмешаться Хельга Хаффлпафф, — мы должны быть далеки от того, чтобы подозревать лорда Слизерина в помышлениях столь низменных. Вспомните, он не только великий маг, но и опоясанный рыцарь.
— Друг мой, — произнес Годрик Гриффиндор, — полагаю, в вопросах, касающихся чести юных волшебниц, нам подобает следовать суждению этих благородных леди — иначе наша рыцарская честь будет под подозрением.
— Что ж, да будет так, — ответил Салазар Слизерин.
— Да будет так, — отозвались трое Основателей.
Признаюсь, даже при весьма внимательном перечитывании текст оставался для меня непонятен. Но одно было ясно: на лестницу, ведущую в спальни мальчиков, никаких заклятий не наложено. Вообще-то, я никогда не видел, чтобы хоть одна девочка по этой лестнице поднималась. Но я также не помню, чтобы хоть одна девочка с другого курса появлялась в нашей спальне. Или нет, какая-то второкурсница зашла с подарком на день рождения Парвати! Правильно, ведь и Джеймс хотел… Так, у Гарри день рождения летом, насчет Рона можно узнать, а когда еще люди делают друг подарки? Ждать оставалось не так уж долго.
[1] Косолапус имеет в виду роман Э.Т.А. Гофмана «Жизненные воззрения кота Мурра».
